Маадаль почувствовал, как сзади его схватили за локоть и потянули. Липтир пытался затащить его обратно в покои.
Поторопись же! закричал шаккамец.
Маадаль увидел как по лестнице поднимались еще двое лысых мужчин.
Они бросились вместе с Липтиром обратно в покинутую спальню. Забежав, Маадаль запер дверь и подпер ее стулом. После чего он обернулся и увидел абсолютно растерянного Липтира, который смотрел на него глазами, требующими объяснений.
Я не понимаю, почему он хотел меня убить, глухо произнес Маадаль, восстанавливая дыхание. Я его знаю более шести индиктов. Он всегда
Хватит! скомандовал Липтир. Нам нужно отсюда выбираться! И это нам навряд ли поможет. Липтир перевел взгляд на руку Маадаля.
Хошир Энндуары только что осознал с какой силой он сжимает рукоять ножа. Пальцы закоченели от напряжения. Он с усилием разжал их и посмотрел на Липтира пристальным взглядом.
Что? Что-то не так? спросил шаккамец.
Я знаю, как выбраться, выпалил Маадаль. Мы выйдем через окно.
Что? Послышалось в ответ.
По дереву вниз.
Раздался удар с оттенком метала. Было ясно, что те двое уже подошли на начали ломать дверь топорами или ножами. Количество стуков увеличилось. Возможно, Йорно очухался, и теперь долбил дверь вместе с остальными безволосыми чужаками.
Липтир подошел к окну и настежь открыл его. Прохлада вместе с каплями дождя ворвалась в комнату.
Давай, ты перевый! Произнес шаккамец.
Но
Никаких «но». Ты в удобной одежде быстро спустишься и проверишь что там внизу. Я буду здесь. Как только дашь мне знак, я буду спускаться.
Так и сделаем, Маадаль согласился с планом.
Но только дай мне нож. Вдруг придется отбиваться.
Удары стали настойчивее. Пришельцы изрубали дверь с наружней стороны более усердно, стараясь быстрее добраться до тех, кто был внутри.
Маадаль с подоконника осторожно перебрался на дерево. Толстые сучья могли выдержать троих, а то и пятерых. Из-за крупных листьев все ветки, за которые держался Маадаль, были сухими. Это придавало уверенности и существенно облегчало спуск. Перебираясь с ветки на ветку, он быстро спустился с макушки до середины дерева. Через ветви, облепленные большими листьями, он осмотрел обстановку. В округе никого не было видно. Все охранники куда-то испарились. Ни разговоров, ни шагов. Ничего, что говорило бы о жизни.
Сверху продолжались удары по двери, которые через открытое окно выливались в сад.
Маадаль спрыгнул на землю и снова прислушался. Ничего, кроме ударов капель дождя по листьям.
Сверху показалась голова Липтира.
Ну что там? спросил шаккамец полушепотом.
Все чисто, заверил его Маадаль. Можешь слезать.
Как только Маадаль договорил, из сада показались пять человек. Пока другого названия для них не было. Таких же лысых, мертвенно-белых и с желто-черными глазами, каких они видели в коридоре. Они остановились перед имением и нюхали воздух.
Вдруг из центрального входа выбежал Йорно. Из его разбитой головы текла темная кровь, заливая правую щеку и глаз. В руке он держал все тот же топор. Он остановился и стал принюхиваться. Маадаль затаился в зелени кустарника, стоявшего в нескольких шагах от дерева, с которго он только что спустился.
Йорно перевел взгляд с неба на кусты, в которых прятался Маадаль. Он сделал два глубоких вдоха и осторожными шагами пошел к Маадалю.
Липтир начал спускаться вниз. Маадаль видел, что шаккамец заеметил идущего в его сторону Йорно. Липтир затаился на ветке.
Шаги Йорно стали уверенней. Он еще не заметил Маадаля, но какое-то немыслимое чутье вело его прямо к нему. Из пятерых, которые стояли и нюхали, трое побежали в здание ломать двери, а двое направились за Йорно.
Маадалю нужно было срочно принимать решение.
Тс-с. Послышалось сверху.
Хошир поднял голову.
Держи нож, произнес Липтир, он тебе больше пригодится.
Липтир кинул нож, но он нож не достиг земли. Лезвие застряло где-то в густых ветках.
Проклятые океанские духи, выругался Маадаль и кинулся бежать.
Он выбежал на одну из многочисленных тропинок, по которым они гуляли с Липтиром. Зеленая густая листва образовывала коридор, из которого мог в любой момент выпрыгнуть кто-нибудь из подобных людей. Маадаль обернулся четыре фигуры гнались за ним. В предрассветных сумерках цвет их кожи выделялся особенным болезненным контрастом. Они гнались за ним молча, не изавая ни звука.