После очередного скандала, короткого и жесткого, Павел едва сдержался, чтобы не ударить Варвару. Как в тумане пошел к вешалке, взял кепку и вышел, хлопнув дверью. Зло и обида душили Павла, пальцы дрожали, когда он скручивал цигарку. Закурил, затягиваясь глубоко и судорожно, и все никак не мог успокоиться.
Он задержался на работе, пришел голодный и уставший. Дома было холодно, печка не топилась. Варвара сидела на кровати, не зажигая света, и ждала Павла.
Ты чего в темноте сидишь? спросил Павел и включил свет.
Варвара промолчала. Павел повесил кепку на вешалку и попросил:
Поесть нечего?
Посмотри, не вставая с места, зло сказала Варвара.
Павел подошел к подоконнику и заглянул в кастрюлю, где, застыв желтыми льдинками, стоял свекольник, сваренный вчера Павлом.
Неужели не могла хотя бы разогреть? громыхнул крышкой Павел.
Сам разогрей, если печку растопишь!
А у тебя что, руки не оттуда растут? рассвирепел Павел, Ты что, профессорская дочка? Ишь, фрау мадам Это ж твое, бабье, дело. Уголь принесен, дрова на растопку есть. Ну ладно, не умеешь чего-то, так ты же и научиться не хочешь!
Чему надо, тому научилась, не тая злой усмешки, огрызнулась Варвара. Я к тебе в прислужницы не нанималась. Не для того замуж выходила, чтоб тебе жратву готовить.
А для чего ж ты выходила? изумился Павел.