Кстати, острие одного из обломков в крови. И наверняка это не твоя кровь
Многоточие вполне «читалось на слух» и сынок опустил голову.
Моя но не кровь: работа Когда я дал ему по башке кастетом, он не сразу отключился. Пришлось добавить. Ну, а потом я глянул на эти обломки, и такая злость меня взяла: «получил от отца вспомоществование»! А тут ещё этот хрен «проснулся» и как заорёт «Мочи его!». Ну, я и ткнул его обломком в дырку Кстати, не я один: Зам тоже поучаствовал. Так, что кровь должна быть на двух обломках.
В этот момент что-то угрожающе зашипело в магнитофоне: я включил запись сразу же, как только «малец» начал «колоться». Постфактум оформить это мероприятие как «протокол допроса с применением звукозаписи» всегда было плёвым делом: вернусь к себе и оформлю. А «в день составления» «обвиняемый», как обычно, подпишет на последнем листе «сокращённый вариант». Как говорится: «не первый год замужем». Главное, чтобы «старичок» не отключился! Сколько раз уже эта допотопная «Романтика» подводила меня и не сосчитать! Но я мужественно и столь же обречённо хранил ей верность: рассчитывать на замену не приходилось. Разве, что на катушечный «Маяк» «из девятнадцатого века».
Только, гражданин следователь: я не убивал его!
Под мольбу в глазах и восклицательный знак в голосе сынок скрестил руки на груди.
Честное слово: не убивал! Когда мы уходили, он ещё стонал!
То есть, ты хочешь сказать, что подвесил его кто-то другой?
Ответом мне были честно выпученные глаза и «честное-пречестное» удивление в них.
Что?!
Твой папа был повешен.
Я прозвучал сухо, лаконично и безжалостно. Прозвучал я так по двум причинам: от профессионального бессердечия и по тактическим соображениям. Уж, очень мне захотелось понаблюдать за реакцией «ответчика». Но реакция меня разочаровала: лицо сынка неожиданно съёжилось и слёзы покатились из его глаз ручьём. И не литературным ручьём: взаправдашним. Он пытался что-то сказать, но захлёбывался в рыданиях на каждом, не то, что слове звуке.
Я переглянулся с Палычем и тот неуверенно двинул плечом. Это неуверенное телодвижение показалось мне знаменательным: уверенность «всегда профессионально уверенного в себе» подполковника была поколеблена. А всё потому, что сынок и выглядел, и звучал не только правдоподобно: достоверно.
Ладно.
Я недовольно покривил лицом и даже потрёпал мочку уха.
Не нравилось мне всё это. И чем дальше, тем больше.
Будем закругляться пока Скажи только: Зам без тебя не возвращался в сортир?
Сынок шумно отработал носом и напряг память «без отрыва от слёз».
Хм Значит, мы с ним умылись, почистились ну, насколько это было возможно Потом вышли
Взгляд его прояснялся с каждым многоточием, и, наконец, прояснился.
Нет: точно не возвращался Он вернулся в зал.
Уверен?
Сам видел!
Я покосился на Палыча, и тот поморщился: ему этот «внеплановый поворот сюжета» не нравился ещё больше.
Ну, а ты?
Сынок всхлипнул.
Я вышел на улицу и сел в отцовскую машину Водителю сказал, что отец велел отвезти меня домой. И мы поехали Вот и всё.
Вот и всё!
Я имел не меньше прав на эту фразу: «ещё одно последнее сказанье и летопись окончена моя». Я поставил точку в «кратком изложении» показаний сынка, оформленных на бланке протокола допроса подозреваемого, и пододвинул лист «мальчонке». Тот вздохнул, пробежал глазами «текст рукописи», и перевёл их на меня.
Ах, да! спохватился я. Ты же «первоходка» у нас! Ладно, пиши: «С моих слов записано верно. Мною прочитано. Замечаний и дополнений нет». Поставь дату и распишись.
Перманентно дрожащей рукой сынок «подмахнул» лист, и отодвинул его от себя.
А теперь ещё один момент, но менее приятный.
Я поморщился и вручил сынку другой лист, только что извлечённый мной из «боевой» за обилием «шрамов» «ветеранистой» папки. Вместе с заинтересованным взглядом Палыч тут же вынырнул из-за плеча сынка.
«Постановление об избрании меры пресечения», задрожал губами подследственный.
И, к сожалению, в виде содержания под стражей, вопреки заявленному сожалению, лицемерно вздохнул я. «По совокупности» я тут же удостоился благодарного взгляда подполковника, который в очередной раз восхитился тем, что «я человек». В смысле: «человек слова». Но восхищаться было нечем: «это мне свойственно!», как пафосно отрекомендовал себя один товарищ. Я пообещал «санкцию» и исполнил обещанное. Я ведь не обещал «поставить точку», а заодно и «крест» на отпрыске Начюста как минимум, сразу.