- Нужна мне эта мосла! - хмыкнул Таран совершенно откровенно. - И потом я ж не педофил какой-нибудь, не растлитель малолетних...
- Ну, а если б я тебе сейчас предложила?
- Нет, - на полном серьезе произнес Юрка, - останавливаться времени нет, а на ходу - разбиться можно.
"Шестерка" тем временем приблизилась к тому повороту, откуда согласно Колиной карте начинался асфальтированный проселок, ведущий к водохранилищу. Накрапывал дождь, Юрка включил "дворники". Сумерки от густой облачности стали похожи на осенние. Погодка была как раз подходящая, так и шептала: "Займи и выпей!" Таран в душе надеялся, что вся команда дебаркадера, прислушавшись к этому совету, спряталась где-нибудь в тепле и уюте с пузырем или двумя.
Так оно примерно и было. Когда Таран подогнал "шестерку" к пристани, ни на самом дебаркадере, ни на берегу поблизости не было ни души. Какой-то костерок горел на противоположном берегу, должно быть, фанат-рыболов дурью маялся, да на дебаркадере тусклый огонек в будочке светился. Бакены еще мигали белые и красные, а кроме того, где-то далеко медленно двигались над водой ходовые огни большого теплохода.
Юрка глянул на часы: 21.30 всего-навсего. Полчаса в запасе! А дождь все усиливался, и ветер тоже крепчал. Даже шум волн слышался, набегавших на берег, - прямо как на настоящем море. Нет, вылезать из машины очень не хотелось.
- Рано приехали... - с легкой досадой произнес Таран. - Придется полчаса в машине посидеть.
- Да, просто так сидеть скучно, - усмехнулась Полина с тонким намеком на толстые обстоятельства. - Может, музычку включишь?
Таран потыкал кнопки магнитолы - не работала.
- Видать, испортилась, а на новую Суслик заработать не успел.
- Жаль! - Полина вздохнула и томно потянулась, закинув руки за голову. Полчаса - это так долго... А ты говорил - времени в обрез.
- Я ж не знал, что так быстро дорогу найду, - хмыкнул Юрка. - А ты намекаешь, чтоб я... это самое?
- Да я уж не намекаю! - с легким нахальством произнесла Полина. - Я тебе напрямую говорю: трахни меня! И никакая стыдобушка меня при этом не мучает! Потому что мне жить осталось - до прихода вашего катера, может, минут на десять больше, потому что ему надо подальше от берега отойти, где вы меня утопить собрались! И придушить, а потом утопить - не знаю точно. Я приговорена, мне все понятно. Стало быть, у меня, как у приговоренной, может быть последнее желание. Вот я и желаю, чтоб ты меня трахнул!
После чего она всхлипнула и не очень громко разрыдалась.
Вряд ли те, кто квасил на дебаркадере, могли услышать это сквозь шум дождя, ветра и волн.
- Да, - тоном лечащего психиатра произнес Юрка, - тяжелый случай, однако! Не то мания преследования, не то нимфомания. Ты вообще-то подумала, например, что урыть тебя на даче у Фроськи было намного проще, чем увозить черт знает куда? Бензин тратить, катер арендовать? Тихо удавили бы в подвале, а ночкой прикопали бы где-нибудь на участке и кучу торфа поверх навалили - фиг найдешь когда-нибудь!
Полина шмыгнула носом, похоже, это сообщение возымело на нее действие. Тем более что в описании Тарана ее убийство выглядело значительно более простым и рентабельным.
- Неужели меня действительно собираются спасти? - утирая слезы платочком, спросила Полина. - Кому я нужна живой?
- Наверно, кому-то нужна, - ответил Таран на этот риторический вопрос.
- Может, это те люди, у которых я была зимой?
- Какие люди? - удивился Юрка. - Птицын, что ли?
- Нет, такой фамилии я не слышала. Он, этот Птицын, высокий такой? Массивный, с большой бородой? Лет шестидесяти.
- Вообще-то он и высокий, и массивный, - кивнул Юрка, - только ему до шестидесяти еще далеко. А бороды у него нет, только брови, как у Брежнева на портрете...
- Нет, у этого нормальные были, - покачала головой Полина.