Тебя не было приблизительно десять минут, а потом ты вернулся и снова вошел в здание.
— Так все и было. А что в этом плохого?
— Она клянется, что не отходила от окна. И все время, пока сидела у него, не видела никого, кто входил бы или выходил из дома, с того самого момента, как ты уехал, и до приезда полиции.
У Харта вдруг подогнулись колени. Его ладонь стала такой скользкой от пота, что он едва не выронил трубку. Он прислонился к раздвижной двери и увидел, что Герта не сидит на табурете у стойки бара, а уже стоит рядом с будкой, наблюдая за ним с обеспокоенным выражением лица.
— Ладно, — наконец выдавил из себя Харт. — Ладно. Это все упрощает. Когда меня собираются арестовать?
— Вероятно, утром. Как только ты вернешься в город.
Последовало продолжительное молчание. Потом голос Келли снова возник на линии:
— Послушай, Док.
— Слушаю.
— Я — твой адвокат. Ты знаешь, что можешь мне доверять. Я сделаю все, что смогу. На это потребуется время и деньги, однако мы все уладим. Но я не в состоянии разработать нужную линию защиты, если ты со мной не совсем откровенен.
Харт вдруг осознал: он с такой силой вцепился в трубку, что у него побелели костяшки пальцев.
— К чему это ты клонишь?
Келли выложил без обиняков:
— Ты ведь не совсем со мной откровенен, не так ли, Док? Ну, скажем, ты перевозбудился вчера ночью и потерял голову, когда малышка попробовала подцепить тебя на крючок, потому что знала, что у тебя водятся денежки и ты не можешь позволить себе скандала. Ты просто выдумал всю эту чепуху насчет подушки на полу и удара по голове. Ты абсолютно уверен, что Пегги заявила, будто видела Бонни в Энсенаде?
Харт хотел было горячо возразить, но не мог выдавить из себя ни слова. Вместо этого он повесил трубку.
Герта открыла раздвижную дверь и положила руку ему на плечо.
— С вами все в порядке, Док?
Харт промокнул лицо мокрым носовым платком, потом сжал его между ладонями, прежде чем сунуть в карман.
— Полагаю, со мной все в порядке.
Герта выглядела озабоченной.
— А по виду не скажешь. Вы выглядите, будто вам только что кто-то заехал в зубы.
— Так оно и есть.
— Мистер Келли?
— Да.
— И как ему это удалось?
Харт сгреб сдачу с полочки под телефонным аппаратом, позвал официанта, велел принести ему два пива и уселся в кабинке у окна. Герта села напротив.
— Так что мистер Келли?
Харт подождал, пока официант принесет пиво.
— Похоже, и мистер Диринг, и его шофер чисты. Они не могли убить миссис Коттон. И в страховке Бонни нет ничего подозрительного. И еще какая-то женщина, которая не могла заснуть, заявила, что все время смотрела из окна и видела, что, кроме меня, никто в дом Пегги не входил. Генеральный прокурор готов подписать ордер на мой арест. И…
Герта положила свою маленькую ладонь ему на руку.
— И мистер Келли готов сделать ноги. Он не хочет быть на стороне проигравшего. Он вдруг потерял былую уверенность в ваших словах и теперь не знает, верить ли тому, что вы рассказали?
Харт отхлебнул пива. Холодная жидкость на вкус оказалась приятной.
— Все именно так и обстоит.
— Но я вам верю.
Девушка наклонилась вперед, и Харт увидел все ее женские прелести. Ее груди показались ему прохладными, свежими и манящими, но никак не нескромными. Харт слегка возбудился, восхищаясь ею. Келли, должно быть, прав, говоря, что куда бы ты ни пошел, люди, особенно молодые, живут сегодняшним днем. Именно сегодняшним!
В этом есть смысл. Несмотря на внешний лоск, почти во всем чувствуется внутреннее напряжение: в современной музыке, живописи, книгах ч женских журналах, заполняющих разнообразные стенды. Коктейли и конские хвосты… Все это не относится к какому-то определенному слою общества. Богатые, бедные, нищие, воры, врачи, адвокаты, торговцы, президенты и их жены и подружки.