Я бы предпочел оставить все в прошлом, сдержанно парировал Андрей.
Вот что я и прошу! Прекрасный шанс, не так ли? Душа освободиться от гнета дурных дум; увидишь станет просторней и легче.
Я не пойму, что ты хочешь от меня?
Я хочу, чтобы ты проводил своего дядю, но сделал это без обвинений в сердце. Смерть всему подводит черту, дальше только воля Господа. Отпусти его с миром.
Пусть идет. Я никогда не был препятствием ему, а сейчас он мертв и тем более мне не доступен.
Не нужно сарказма, сын! отец вздохнул и назидательно продолжил. К чему биться о камни в бурном потоке негодования и обид, когда можно возвести мост и вскоре забыть о стихии?
Андрей не понял, был ли это прямой вопрос или смутный призыв к размышлению. Он долго смотрел на отца, но так и не выдавил ни слова.
Не упрямься, снова молчание. Ступай, сказал батюшка Иоанн, сейчас ступай, а завтра скажешь, что надумал.
Андрей направился к двери, но у самого порога отец снова заговорил:
Ты умный мальчик, Андрей. Думаю, ты найдешь в себе силы поступить правильно. И другим тоном добавил: Хорошенько подумай!
Андрей не обернулся. Вот уж о чем не хотелось думать! Внутри стала подниматься до тошноты знакомая волна тревоги. Из старательно заколоченных тайников души просачивалось мятежное беспокойство, потянул лапы к горлу едкий страх. Андрей торопливо преодолел монастырский двор, вошел в дом и тихонько скользнул в свою комнату. Богдан ютился в углу, он уже закончил на кухне и теперь читал при свете настольной лампы скупого солнца нынешней весны не хватало даже для страниц книги.
Андрей присел на край кровати и закусил ноготь. Он старательно отгрыз выступающую часть на большом пальце, отковырнул уголок, подцепил и оторвал заусенцы и остервенело впился в другую руку. Вдруг стало зябко, словно от холодного ветра и Андрей растер плечи ладонями. Богдан отложил книгу:
Ну что стряслось? брат не ответил. Андрей, зачем звал тебя отец?
Звонили из лечебницы, промямлил Андрей с пальцем во рту, мой дядя умер. Тот самый дядя
Уммм, протянул Богдан, и на некоторое время повисла тишина. И что дальше?
Отец хочет, чтоб я поехал на похороны.
А ты?
Я даже знать об этом ничего не хочу, Богдан. Я только-только сложил мысли на место, свыкся с прошлым и решил не вспоминать об этой истории, а тут такое!
А ты сам, что думаешь о его смерти?
Андрей дернул плечами:
Ничего. Помер и ладно.
Ну вот и решено нечего тебе делать на этой панихиде! Богдан снова уставился в книгу. Но Андрей снова его дернул.
Отец настаивает! Ты бы слышал его, Богдан, он прямо склонял меня к поездке. Взывал к милосердию, к православной праведности и требовал простить дядю проводить его с легким сердцем. Якобы, освободить душу от оков обвинений, забыть обиды, Андрей высокопарно развел руками. Очиститься.
Андрей, ты делаешь из мухи слона. Не хочешь провожать дядюшку в последний путь не надо. Ему уже все равно, будешь ты на похоронах или нет и отец это хорошо понимает.
Андрей усердно погрыз палец:
Я не могу отказать это же наш отец!
Богдан вскинул брови:
У тебя какое-то нездоровое отношение к отцу?
Не-а.
Богдан снова уставился в книгу, но вскоре не выдержал:
Перестань муслякать ногти, Андрей!
***У Герасимовых что-то творилось. Перед домом стояла машина, входная дверь была нараспашку, а изнутри доносился шум. Мишкин дед не водил машину, Андрей знал это очень точно, так что видимо к ним приехали гости. И, судя по гаму из растворенной двери, гости нежеланные. Андрей осторожно ступил на мягкий половичок прихожей из большой комнаты слышались ругань и несдержанные голоса, похоже там горячо спорили. Может, Мишка опять что-то напортачил и пришли разбираться? Андрей помялся у выхода. Вовсе никудышное время для визита, лучше потихоньку ускользнуть и не добавлять суеты. Вдруг дверь в конце коридора приоткрылась, оттуда выглянул Мишка.
Ух, это ты! он казался взволнованным и странно бледным. Хорошо, что пришел!
Герасимов затащил Андрея на кухню и захлопнул дверь.
Что такое у вас твориться? спросил Андрей. Мишка не ответил, вместо этого он замер прислушался к голосам за стеной. Давай, я потом зайду. Совсем не хочется здесь быть, когда
Останься! нервно одернул Герасимов. Андрей послушно пристроился на табуретке, внимательно вглядываясь в друга. За последнее время Мишка здорово вытянулся и возмужал. Плечи стали широкими, а грудь тощая, щеки сильно впали, скулы выступили на лице и в вечерних сумерках жестко очерчивался его выдающийся профиль.