- Какой у тебя голос?
А я думаю - ну что ей буду все объяснять, надоело уж, все равно никто не понимает, почему у меня исчезли верхние ноты.
- Меццо-сопрано.
- Хорошо, будем петь гаммы.
Начинаем с первой октавы, и я нижние ноты пою басом - стараюсь доказать ей, что у меня настоящее меццо-сопрано, а может быть, даже и контральто. У меня и и самом деле всегда были очень крепкие нижние ноты.
- Так, деточка, так, интересно, интересно...
Я еще больше поддаю внизу.
- Так, давай дальше, дальше.
А куда дальше? У меня выше "соль" второй октавы голос не идет.
- Выше я не могу, у меня низкий голос.
- Ну что ж, достаточно. Так вот, моя милая, у тебя не меццо-сопрано, а настоящее сопрано.
Я совершенно обомлела.
- Правда? Вот спасибо! Господи, я же помню, какие у меня были раньше верхние ноты! А потом пропали, и мне. никто не верит. Все педагоги, у кого я была, говорили мне, что у меня - меццо-сопрано. Как же вы узнали? Я уже шесть лет пою на сцене, и вы первая мне это говорите!
- Я поняла по переходным нотам второй октавы. У сопрано эти ноты - "ре", "ми-бемоль", "ми". Ты не умеешь включать на них головной регистр, а это запомни на всю жизнь! - ключ к верхним нотам. Ты должна умом понять эти ощущения, сознательно включать и переключать грудной, средний, головной регистры, научиться владеть своим дыханием. Природная постановка голоса большой соблазн для дураков и бездельников. Потому и теряют часто великолепные голоса, едва начав карьеру, что, не получив профессиональной подготовки, идут на сцену, надеясь только на природные данные. В общем, я буду тебя учить, и начнем мы сегодня же. Первое: как ты дышишь? Покажи-ка.
- Я не знаю.
- Хорошо. Тогда вздохни и спой эту фразу...
Она приложила руку к моей диафрагме, я запела.
- Чувствуешь, какая у тебя зажатая диафрагма? В такой судороге не то что петь - говорить-то невозможно. Попробуй, вздохни, как ты дышишь при пении, и скажи несколько слов.
Я делаю то, что она велит, и, конечно, даже разговорный голос у меня становится напряженным и тусклым, как из-под подушки.
- Чувствуешь, как ты сажаешь звук на горло? Если с таким дыханием можно еще кое-как петь на середине, то о верхних нотах не может быть и речи. Значит, так. Сейчас иди домой, только не смей дома петь сама, не пытайся понять все сразу, это невозможно - только голосу повредишь. Заниматься будем каждый день - это мое главное условие. Я обыкновенно беру с учеников 10 рублей в месяц, но с тебя, поскольку ты работаешь, буду брать пятнадцать. Ты можешь платить столько?
- Конечно, могу, это же так ничтожно мало! Почему вы не берете больше?
- Потому что у меня есть десять учеников плюс моя пенсия, итого 150 рублей в месяц. Для меня и моего кота Цыгана на еду достаточно, а больше мне ничего не надо.
Всю свою жизнь я благодарю Бога, что встретила эту изумительную женщину, и сердце мое исполнено любви и благодарности к ее памяти. Вере Николаевне в то время было 80 лет. Она училась пению еще в прошлом веке у знаменитой Полины де Лукка, в Вене. Пела, в основном, за границей, но вскоре вышла замуж за фабриканта Коха в Петербурге, у него была фабрика музыкальных инструментов, - и постепенно оставила певческую карьеру. Еще во время революции мужа ее расстреляли как буржуя. Жила она на улице Маяковского в огромном, когда-то собственном, доме, на пятом этаже, в маленькой, узкой комнатенке, конечно, в коммунальной квартире. Так как лифт с начала войны не работал, то последние годы она не выходила на улицу - не могла пешком подниматься наверх. Каждый день кто-нибудь из учениц ходил для нее в магазин за продуктами или в сарай за дровами - отопление было печное. В комнате - шкаф, кровать, стол с четырьмя стульями, пианино фабрики Коха... На высокой - под самый потолок изразцовой печи всегда сидел огромный верный котище Цыган.