Поссорилась, оправдываясь, и тут же помирилась с обеими. А времени-то всё равно не прибавилось. А тут ещё Лене не терпится осуществить свой великий тайный план и попробовать написать художественный очерк. С Валей посоветоваться надо бы, а то даже всё понимающий Володечка может Бог знает в чем её заподозрить: с таким ли куцым опытом браться за очерки?
Так попроси свою Сергееву, пусть поможет. Подружка ведь, в последние слова Валя вложила всю злую обиду, всю ревность, весь сарказм, какой только в себе нашла. Но всё это пропало без пользы Лена его не заметила.
Ты не понимаешь ничегошеньки! Во-первых, она вовсе не моя. Я и вижусь с ней реже, чем с тем же Володечкой. Во-вторых, как раз к ней обращаться и нельзя. Всё, что я пишу, я пишу сама. Её и так уже, без малейших на то оснований, записали в мои негласные наставницы. Хуже Володечка пошучивает, что пишет она за меня. А ты знаешь, что за человек Николаич? Ему бы в жизни такое в голову не пришло. Это кто-то ему подкинул эту версию.
А кому она нужна, такая версия? Ты что, уже успела нажить себе в редакции врагов?
Я?!! Ты с ума сошла?
Но Сергеева их нажила.
Да они сами завелись: она же пишет лучше всех!
Ну и что?
Нет, с тобой невозможно разговаривать. Ты слыхала о зависти?
Вот тебе и боги, с издёвкой заметила Валя, начинавшая уже уставать от вечных восторгов Лены.
Какая ты! обиделась Лена.
Это не я какая, это ты со своими розовыми очками всех боготворишь! Но ещё не бывало в мировой истории случаев, чтоб розовые очки не разбивались учти! Лучше сама сними.
Лена промолчала.
А ты всё такая же не меняешься.
В моем возрасте вроде бы поздно меняться, сухо сказала Валя. Да и повода не вижу.
Да, конечно, ты уже двадцатилетняя старуха тебе поздно
Ладно тебе, Валя улыбнулась и разговор вроде бы закончился мирно. Но Лену саднило что-то, какая-то обида за великое журналистское племя. Жизнь покажет, кто прав.
Но расстаться со своим дерзким замыслом Лена так просто не хотела: решила всё равно попробовать. Попробовала. Отправившись писать вроде репортаж, заодно набрала материала и на очерк, и репортаж быстренько накропав, сдала, а очерк писала и переделывала неделю. Но определить, получилось хорошо или нет, не смогла. Пока писала, казалось вышло, а потом сравнила с сергеевскими очерками бред сумасшедшего. Не вышло. А показать даже Володечке так и не осмелилась. Ладно, тише едешь дальше будешь. Правда, Сергеева всегда с улыбкой добавляет: от того места, куда едешь. Но всё равно будешь.
А уже июль наступил. Документы для поступления собраны давным-давно. Нужно идти к редактору за рекомендацией.
Можно, Иван Андреевич?
Входи.
Я с просьбой. Помните, вы когда-то, давно, обещали мне, если я буду писать материалы, рекомендацию?
Я-то помню. Да вот загвоздка, приглашающе махнув, садись, дескать, Иван Андреевич снял очки.
Ты, конечно, её заслужила, мне нравятся твои репортажи. Но, понимаешь, у нас в коллективе и так учится пятая часть людей. Это ведь много: газета страдает, когда в одно и то же время сразу столько народу уходит на сессию. Всё время приходится думать, кто заменит студентов, приходится перетасовывать народ многократно, потому что сессии, как тебе известно, бывают дважды в год по месяцу. Плюс отпускной период. Получается сплошная чехарда. И я тебя прошу обожди год: Вадим получит диплом, а ты поступишь? Ладно?
Так я ведь за штатом. Какое это всё имеет ко мне отношение?
Но ты ведь подменяешь то одного, то другого. А пойдёшь учиться, и не сможешь подменять
Лена молчала. Обиженно и растерянно. А обещание, значит, было для красного словца? Неужели он не знает, что она и так уже два года проваливалась, и терять ещё год? А пока она поступит да проучится пять лет, то к диплому сколько ей будет? Это ей до тридцати придётся быть начинающим, то есть внештатным, репортёром? Да Павлу вот двадцать шесть, а он уже заведует отделом.
Нет, Иван Андреевич. Я ждать не могу. Мои обязанности ни с чьими никак не пересекаются, и
Но ведь ты же можешь не поступить.
Но ведь могу поступить.
Редактору такая уверенность не понравилась. Он был, в общем, неплохим человеком, но его ждали многие дела, которые нужно было выполнять срочно, а тут изволь спорить с девчонкой, не желающей внимать разумным доказательствам.