Под обрывом рылся в сучьях и гальке ручей. Кое-где на излучинах темнел песок - крупный, тяжелый, с редкими блестками пирита и кварца. Место было верное, - у Егора сразу вспотели и ослабли руки, совсем как сорок лет назад, когда артельщик снимал с бутары печать.
Он выбрал место, где вода казалась уносистей, поддел песок краем лотка, и сразу, повинуясь нетерпеливым рукам, камешки затанцевали, закружились по шершавому дереву.
Он нисколько не разучился. Руки его, ритмично покачиваясь, встряхивали лоток мягко и сильно. Первой оползла земля, потом мелкий песок. По самому краю заскакали пустяковые, но упрямые камешки. Егор скинул их щепкой и снова принялся гонять по лотку тяжелую массу. Он был увлечен, глух ко всему, кроме шуршания песка и камней. Смывал... подкидывал... отбрасывал мелочь, стараясь не глядеть в знакомую лунку.
Как всегда, золото хитрило, пряталось в самых тяжелых железистых крупинках. Но Егор знал твердо: оно улыбнется под самый конец, когда руки готовы опрокинуть лоток.
Посмеиваясь, он вынул из кармана магнит и медленно разгреб черную кучку. Подкова сразу обросла бородой.
Он нагнулся... Ерунда!.. Кварц, железняк. Что ж! Первый лоток всегда холостой.
Он зачерпнул и промыл горсть песку. Ни крупинки! Это бывает. Надо бы подняться чуть выше. Промоина - верное место.
Шесть пустых лотков нисколько не смутили Егора. Тем лучше. Значит, козырь в колоде. И он отправился вверх по ручью, сначала к промоине, затем к бочажку, излучине, перекату, останавливаясь изредка у подозрительных мест, чтобы снова взять пробу.
Чем выше поднималось солнце, тем сильнее росло нетерпение приискателя. Напрасно он пытался успокоить себя воркотней. Пусто! С таким же успехом можно было искать золото в калужских суглинках.
Он стал горячиться. Швыряя на лоток комья земли, скатывал, торопясь, и тряс... тряс... тряс... старческими, лиловыми от холода руками, точно стремясь вырвать у земли признание в преступлении.
Наконец, он устал. Бросил лоток, а задубевшие руки сунул за пазуху.
- Шабаш! - сказал он с обидой. - Кончился фарт!
Кто-то негромко засмеялся. Он оглянулся и увидел девушку в берете и лыжных штанах. Она стояла на обрыве возле треножника и нацеливалась трубкой на пеструю палку.
- Смешной вы человек, - сказала она мягко. - Ведь здесь прошла драга.
- Ну и что же?
Вместо ответа девушка улыбнулась. Вероятно, он был действительно смешон - измазанный глиной, с багровым от досады лицом.
- Боюсь, вы ничего не найдете, - сказала она.
Егор озлился. Он терпеть не мог, когда его учили, особенно бабы. Он скривил было рот, собираясь сказать что-нибудь ядовитое, но девчонка была совсем молоденькая, длинноногая, с ясными глазами зверька, и Егор сдержался.
- Гляди в трубку... жужелица! - сказал он презрительно. - Нам лаборантов не требуется.
И ушел, вытирая руки о ватник.
Техник уже ждал его у столовой. На этот раз он повел его прямо к луже, где среди щепы и битого льда плавала драга - странное сооружение, похожее сразу на баржу, элеватор и морской кран. Она беспокойно ворочалась на месте, подгрызая ковшами обрыв, а из длинной железной трубы беспрерывно сыпались камни и сочилась вода.
После неудачной утренней разведки с лотком Егору не хотелось смотреть на машину.
- Это нам известно, - сказал он ворчливо. - На ядах работает.
- А вот и ошиблись. Тут золото рассыпное, старательское. Кстати, на драге старичок любопытный. Должно быть, вас помнит.
Они поднялись наверх и в стеклянной будке нашли капитана. Маленький волосатый человечек в охотничьих сапогах грыз копченую рыбку. Увидев гостей, он немного смутился и накрыл завтрак газетой.
Егор первый узнал капитана:
- Мурташка! Милок, это ты?
Удивленный фамильярностью, капитан сухо ответил:
- Да... То есть... Муртаза Ахмет - это я.