Но ведь он же не успел ничего сделать!
Зато успел собрать такие сведения, которые Геринга заставят если не поседеть, то замолчать надолго точно.
Сталин внимательно посмотрел на Вышинского. Тот доверительно улыбался вождю значит, не врал. Вообще, в отличие от Берии, Меркулова, Молотова и других посетителей этого кабинета, ложь за Андреем Януарьевичем водилась крайне редко. Потому «отец народов» смело мог сказать, что доверяет ему.
Ладно. Выкладывай, что там у тебя
Слушаюсь. Но в ответ осмелюсь попросить вас. Давайте не будем спешить с этими евреями. Пусть подождут немного.
15 марта 1946 года, Нюрнбергская тюрьма
Руденко пришел в тюрьму Дворца правосудия с целью переговорить с Герингом до начала его допроса советской стороной. Вообще такая практика была исключением из правил, но те самые канадцы украинского происхождения то ли по зову крови, то ли по приказу из центра не решились отказать в допуске своему земляку из Донбасса. Конечно же, на условиях полной секретности
Застал советский обвинитель Геринга не в лучшем виде. Он весь был какого-то серого цвета, помятый, невыспавшийся, со следами явной усталости на лице.
А вы как хотели? ответил подсудимый на вопрос своего визитера. Допрос дело изнурительное, особенно когда примерно представляешь, чем он закончится
Не сказал бы я, что процесс оставляет у вас такое гнетущее впечатление после сказанного Черчиллем в Фултоне. Признайтесь, тут уж вы окрылились чего стоит одно только ваше интервью американцам?
Да какая разница, что и кому я там говорил, когда за малейшее нарушение здешние солдаты кстати, говорят, во многом русские по национальности метелят меня здесь не как фельдмаршала, но как уголовника? Не особенно-то окрылишься! развел руками Геринг, который уже начал догадываться о методах, которыми советская сторона «готовила» его к допросу. Правда, только частично
А как же вы думали? Так уж сложилась история, что вы проиграли, а не судят, как известно, только победителей. Потому теперь это ваш крест и ваша участь, и со сменой статуса вольно или невольно придется смириться
Вы пришли, чтобы это мне сказать?
Да, вы правы осекся Руденко. Знаете, я пришел выразить вам свое восхищение. Не ожидал от подсудимого нациста да еще одного из главных такой смелости, честности, обличительности. Не сказать лишнего пригвоздили при последнем допросе к позорному столбу и американцев, и нашего Иосифа Виссарионовича
Геринг в ответ натянуто улыбнулся:
Вы мне выбора не оставляете. Лучшая защита это нападение.
Защита? вскинул брови Руденко. Вы так скромно оцениваете значимость своих изобличений?!
Это всего лишь слова. Жизнь показывает, что они, в отличие от дел, никакой ценности не имеют
Согласен. Но от них бывает сложно отмыться многозначительно глядя на него, говорил прокурор.
Никак не пойму, к чему вы клоните?
А я всегда к правде. Вот вы тут давеча про меня и Иону Тимофеевича судью нашего много лишнего адвокатам наговорили. Потом Сталина обвинили, что он, как бы это сказать, с Гитлером состоял в не совсем стандартных отношениях, а? Было такое? А сами в то же время
Что за бред?! вскочил со стула Геринг, и тем самым сразу привлек внимание стоявшего рядом охранника. Руденко дал ему отмашку рукой, и тот отступил от разбушевавшегося рейхсмаршала, кажется, начавшего понимать, куда клонится разговор. Я всегда сторонился подобного рода выпадов как от самого Гитлера, так и от товарищей по партии. Не скрою, бывали у нас и такие. Рем, например
Точно. Именно в его контексте я и хотел поговорить. Поговаривают, что вы его потому и устранили, что он был любовником фюрера, а вы того сами претендовали
Сплетни! отмахнулся Геринг. Я принял участие в исполнении справедливого приговора, который ему вынесла партия только и всего. И то- потому, что считал и считаю его предателем рейха!
Да я и сам в это не верю, закивал и замахал руками Руденко. Вот только здесь, в моей папке есть медицинские свидетельства того, что вы после ранения в Первую мировую стали испытывать проблемы с потенцией, а женщины вас вовсе перестали интересовать. С этими документами и связаны рассуждения ваших вчерашних товарищей о том, что вы были любовником Рема и, устраняя его, тем самым подчищали свою биографию, а также о том, что дочка ваша, простите, родилась от любовника вашей супруги, а не от вас