Ищу.
Дети бегают с фонариками, мама отцу яичницу жарит, бабушка не к месту «Что случилось-то?» вышла. Идиллия. Проведение конца света силами одной дружной семьи в масштабе один к миллиарду.
Ищу.
Ведь сидит же где-то! Двери-то закрыты! Сдохнет ведь, падлюка отскребай её потом из под плинтуса!
Отец вышел совет подать.
Ищу.
О высоком думаю. Думаю найду и чучелко сделаю. Пеной монтажной надую и над дверью в туалет прибью.
Шурупами.
Жена спустилась из спальни. Понимаю всё. Теперь она ни в жизнь из своего укрытия не вылезет (птица). Сволочь, но не дура же.
Уже полчаса ищу в десяти квадратных метрах. Всё же, решил свет зажечь, хоть и солнце на улице может, поможет.
А ВЫКЛЮЧАТЕЛЯ-ТО ДВА!!!
Сидит на стене, понимаешь, и чётко так мимикрирует.
Сама чёрная, перед белый и сопля серого провода вниз.
Так и не понял породы.
От героев былых времён
(Как я был «чёрным копателем»)
Когда мой младший брат подрос до такой степени, что не только пачкал пелёнки, но и отравлял существование, было решено отправить меня (меня, Карл!) на лето в ссылку.
Потому, июнь 1984-го шестилетний я провёл не с семьёй, а с сестрой бабушки в Белоострове.
Баба Паня была светлейшим человеком через месяц, откормленный плюшками с клубничным вареньем, я не помещался в шорты, но рассказ сейчас о другом.
Белоостров-84. Бывшая советско-финская граница. По канавам садоводства валяются живые ёжики и железные клубки проржавелой колючей проволоки, слово металлоискатель не включено в словарь советского человека и, топча тропинку между дачами, я выковыриваю втоптанный в глину 9-мм патрон от «парабеллума»
Постарайтесь понять, времена СССР при каждом детском саду есть военная кафедра со складом автоматов, пистолетов и большим пластмассовым зелёным пулемётом системы Максима на батарейках, но я не ходил в детсад!
А тут патрон. С пулей.
Думаю, так сердце ёкало у Генриха Шлимана над первым кирпичом Трои.
Я не был Шлиманом, но поступил как он вооружился плюшками и клубничным вареньем и пошёл расспрашивать местных.
Таким образом, на дело мы пошли вдвоём. Один из нас был девчонка (я говорю «был» потому, что он был очень крутой). Ей было семь лет, и она просто отвела меня на тридцать метров от дачного участка в папоротники. Через пару шагов под ногами захрустело металлом, я наклонился, и моё сердце квакнуло «патронов» хватило бы всем до старости.
Теперь понимаю, что это была свалка, куда сапёры в послевоенное разминирование сваливали почти безвредный (и тогда никому не нужный) металл.
Гильзы: винтовочные и пистолетные (редко, целые патроны).
Пряжки, пули, корпуса гранат, гильзы.
Сгнившие кожаные ремни, колючка, гильзы, патроны.
Снова патроны, патроны с необычными никелироваными длинными пулями (от итальянских винтовок финской армии). Гильзы, гильзы
Постанывая, я набивал карманы и шорты предметами детской роскоши. Никогда больше я не чувствовал себя таким обеспеченным человеком!
На даче баба Паня (взорвутся! милиция!) заставила выкинуть всё. Даже гильзы.
Это был эпик фэйл.
И это было началом моего нравственного падения.
Кто-то тянет пятнадцать копеек с родительской тумбочки и помнит об этом всю жизнь. Я же сходил в сокровищницу снова, обогатился двукратно и распределил добычу по сумкам старушки (завтра мы возвращались в Ленинград, а своего чемодана у меня в шесть лет не было). Таким образом, криминалку в электричке везла ветеран и ударник коммунистического труда и, кажется, парторг.
Верхом цинизма был последовавший поход с нею до леса и торжественное закапывание пуль и целых патронов прошлого сбора пластмассовым совочком («вернёшься из города снова поиграешь»). Что характерно, даже выкапывая ямку, я наткнулся на пару пуль.
В городе мой фальшивый возглас
«Ой! Откуда это!»
никого не убедил, а вот баба Паня обиделась молча, но всерьёз. Положение спас отец (он всегда меня спасал). Отец вежливо поржал над женскими страхами, вывернул пассатижами пули из гильз, выкинул порох и вставил пули обратно.
В школу было через неделю, и я отправился на детскую площадку с несколькими патронами хвастаться перед друзьями.
Хвастал я недолго минут двадцать.
Он стоял рядом и смотрел на нас.
Милиционер.