Он уже решил, что отказать ему было бы неумно. На Корридона неприятно действуют подобные отказы.
Сам щедрый, он одалживал деньги любому, кто просил у него, не беспокоился о возврате и рассчитывал на подобное отношение к себе. Он никогда не обращался к Зани за деньгами, но Зани знал, что, рано или поздно, это случится, а он с большим неудовольствием расставался со своими деньгами.
Корридон сдвинул шляпу на затылок и огляделся.
Здесь было около тридцати мужчин и женщин. Некоторые сидели на высоких стульях у стойки бара, другие стояли в проходах, некоторые сидели за столами. Но все пили, курили и разговаривали.
После того как он сел, на него перестали обращать внимание, и он усмехнулся, вспомнив недавнее прошлое, когда они толпой окружали его, предлагали выпить, пытаясь привлечь его внимание и завладеть его дружбой, как знак собственной значимости.
Корридона не трогало, что его игнорировали. Это забавляло его. Но их равнодушие к нему являлось предупреждающим знаком. Ему придется выбирать новую территорию, от чего он до сих пор отказывался, знакомиться с новыми людьми и создавать заново свою репутацию, прежде чем удастся подцепить кого-нибудь на крючок.
Но где выбрать место? Он задумчиво потер массивную челюсть. В Хаммерсите. Он скорчил гримасу. Это было бы на ступень или две ниже. Можно попробовать Бирмингем или Манчестер. Но там достаточно своих рэкетиров, вымогающих деньги, и это место его не прельщало. Если он постарается, то сможет найти место, где будет счастлив. Он знал, что в мрачном и влажном Манчестере он никогда не будет счастлив. Тогда Париж.
Он закурил сигарету и подозвал официанта.
Да, Париж. Он уже шесть лет не был в Париже. После Лондона больше всех других столиц мира он любил Париж. Там у него было много знакомых. Он знал, где нужно заводить необходимые связи, но сперва ему надо раздобыть денег. Бесполезно ехать в Париж без денег. Ему нужна была поддержка в течение нескольких недель, пока он не подцепит кого-нибудь на крючок. Ему также надо жить соответствующим образом. Чем солиднее будет впечатление, тем лучше. Для начала ему понадобится, по меньшей мере, две тысячи фунтов. Перед ним остановился официант.
- Большую порцию виски и содовую, - приказал он и, заметив, что к нему направляется Милли Льюис, добавил: - Принесите две порции.
Милли было двадцать шесть лет, это была крупная и красивая блондинка. Ее голубые глаза поражали своей пустотой, широкий рот был искривлен в вечной улыбке. У нее была маленькая дочь, но, не было мужа и ей приходилось выходить на улицу. Корридон знал ее уже два года. Он одобрял ее привязанность к дочери, оправдывал ее профессию и одалживал ей деньги, когда она была в трудном положении.
- Хэлло, Мартин, - сказала она, останавливаясь у стола. - Ты занят?
Он посмотрел на нее и покачал головой.
- Сейчас принесут для тебя выпивку, - сказал он. - Хочешь сесть?
Она оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что ее заметили.
- Ты не возражаешь, дорогой?
- Не называй меня так, - раздраженно сказал он. - И садись. Почему я должен возражать?
Она села, сунув зонт в сумку под стул. На ней был серый фланелевый костюм, подчеркивающий ее красивую фигуру. Он подумал, что она выглядит достаточно привлекательной и вполне может крутиться возле "Рицы".
- Как дела, Милли?
Она повернула к нему свое личико и засмеялась.
- Неплохо. Действительно неплохо. Конечно, не слишком хорошо, что я упустила этого американца.
Официант принес выпивку, и Корридон тут же расплатился. Милли, которая ничего не упускала, подняла глаза.
- А ты как, Мартин? Он пожал плечами.
- Да так. Как Сюзи? Лицо Милли осветилось.
- О, у нее все прекрасно. Я была у нее в воскресенье. Она уже начинает разговаривать. Корридон усмехнулся.