- Не понимаю я одного, - говорил я, - как ты не признаешь возможности внезапного порыва чувств!
- Кто? я-то не признаю? я, брат, даже очень хорошо понимаю, что с самой этой эмансипации мы ничем другим и не занимаемся, кроме как внезапными порывами чувств!
- Ну видишь ли! Сидим мы себе да помалчиваем; другой со стороны посмотрит: "Вот, скажет, бесчувственные!" А мы вдруг возьмем да и вскочим: бери все!
- Нам, значит, чтоб ничего!
- А зачем нам? Жить бы только припеваючи да не знать горя-заботушки чего еще нужно?
Начался разговор о сладостях беспечального жития, без крепостного права, но с подоходными и поразрядными налогами, с всесословною рекрутскою повинностью и т. д. Мало-помалу перспективы, которые при этом представились, до тоге развеселили нас, что мы долгое время стояли друг против друга и хохотали. Однако ж, постепенно, серьезное направление мыслей вновь одержало верх над смешливостью.
- А знаешь ли, что мне пришло в голову, - вдруг сказал я, - ведь, может быть, это они неспроста?
- Что такое неспроста?
- А наши-то обкладывают себя. Вот теперь они себя обкладывают, а потом и начнут... и начнут забирать!
- Да что забирать-то?
- Как что! чудак ты! Да просто возьмут да и скажут: мы, скажут, сделали удовольствие, обложили себя, что называется, вплотную, а теперь, дескать, и вы удовольствие сделайте!
- Держи карман!
- Нет, да ты вникни! ведь это дело очень и очень статочное! Возьми хоть Петра Иваныча Дракина - ну, станет ли он себя обкладывать, коли нет у него про запас загвоздки какой-нибудь?!
- Та и есть загвоздка, что будет твой Петр Иваныч денежки платить, а сыну его будут "что ты рот-то разинул?" говорить.
- Однако ж деньги-то ведь не свой брат! Коли серьезно-то отдавать их придется... ведь это ой-ой-ой!
- Ничего! обойдемся! А коли тошно придется - пардону попросим!
- Нет! как хочешь, а что-нибудь тут есть! Петр Иваныч - он прозорлив!
Но Прокоп, который только что перед тем запихал себе в рот огромный кусок колбасы, сомнительно покачивал головой.
- Вот разве что, - наконец произнес он, - может, новых местов по этому случаю много откроется. Вот это - так! против этого - не спорю!
- Зачем же тут места?
- А как же. Наверное, пойдут счеты да отчеты, складки да раскладки, наблюдения, изыскания... Одних доносов сколько будет!
- Гм... а что ты думаешь! ведь, пожалуй, это и так!
- Верно говорю. Сначала вот земство тоже бранили, а теперича сколько через это самое земство людей счастливыми себя почитают!
- Что же! если даже только места - ведь и это, брат, штука не плохая!
- Что говорить. И я в раскладчики пойду, коли доброе жалованье положат!
- А я доносы буду разбирать, коли тысячи две в год дадут! Стало быть, черт-то и не так страшен, как его малюют! Вот ты сюда прибежал - чуть посуду сгоряча не перебил, а посмотрел да поглядел - ан даже выгоду для себя заприметил!
Прокоп молча перебирал пальцами, как будто нечто рассчитывал.
- С тебя что возьмут? - продолжал я, - ну, триста, четыреста рублей, а жалованья-то две-три тысячи положат! А им ведь никогда никакого жалованья не положат, а все будут брать! все брать!
- И так-то, брат, будут брать, что только держись! Это верно.
- Ну, вот видишь ли!
Беседуя таким образом, мы совершенно шутя выпили графинчик и, настроив себя на чувствительный тон, пустились в разговоры о меньшей братии.
- Меньшая братия - это, брат, первое дело! - говорил я.
- Меньшая братия - это, брат, штука! - вторил Прокоп.
И - странное дело! - ни мне, ни Прокопу не было совестно. Напротив того, я чувствовал, как постепенно проходила моя головная боль и как мысли мои все больше и больше яснели. Что же касается до Прокопа, то лицо его, под конец беседы, дышало таким доверием, что он решился даже тряхнуть стариной и, прощаясь со мной, совсем неожиданно продекламировал:
В надежде славы и добра
Иду вперед я без боязни!
- Так-то, брат! - завершил он, - надо теперь бежать домой да письма писать. А то ведь и место наметишь, а его у тебя из-под носа выхватят!
----
Несмотря на будничный исход, разговор этот произвел на меня возбуждающее действие. Что, в самом деле, кроется в этом самообкладывании? подкоп ли какой-нибудь или только внезапный наплыв чувств?
"Или, быть может, - мелькало у меня в голове, - дело объясняется и еще проще.