«Я друзей позову и степенно»
Я друзей позову и степенно
Дом родной покажу постепенно.
Это спальня, вот вид из окна
Лес, тропинки, грибы и белки.
И за каждой стеной тишина,
А на стенах следы побелки.
Сверху звёзды высоко-высоко.
Я свой дом угнездил на земле,
И лицом он поставлен к востоку,
И в жильё превратится в тепле.
А пока соберут на столе,
Растоплю я сухие полешки,
И берёзовый дух в золе
С домовыми затеет потешки.
Потолки высоки, и досель
Не скрипели в полу половицы.
За окном у сосны карусель
Завели над кормушкой синицы,
А сезонный круговорот
Начинается от ворот.
Я детей напою молоком,
Нам хмельное, и хлебы преломим.
Видишь, счастье цветным черпаком
Поливает цветы в нашем доме
«А в городе весна»
А в городе весна,
Веселье и гульба.
По улице одна
Идёт моя судьба.
А улица полна
И ветра и вина,
И солнца и тепла,
Блестящего стекла.
Здесь свист и карусель.
Из окон сверху вниз:
Как здорово, что все
Сегодня собрались.
И музыка окрест,
И цокот каблучков,
И взор наперекрест,
И взгляд наискосок.
Одежды юных дам
Короче по весне,
Так землю тут и там
Нам открывает снег.
Последний слой зимы
И прошлогодний сор
Весне прощаем мы,
О чём тут разговор.
А в городе весна
И ветра и вина
Как здорово, что все
И взгляд наискосок
Одежды юных дам
И прошлогодний сор
«Посреди (прозрачным утром разглядеть стараясь дно)»
Посреди (прозрачным утром разглядеть стараясь дно)
тихой гавани (в английском старом городе Крайстчёч)
всё похоже было цветом на какое-то кино
одиночеством, молчаньем на французское, точь-в-точь.
На столбах сидели чайки (не кричат, не просят рыбок),
и враскачку, по-матросски, лебедь шлепает на слип.
На верхушке колокольни (глянешь, не сдержать улыбок)
рыба вертится по ветру флюгер к облакам прилип.
Кадр был выстроен отлично, мачты двигались нагие,
только главные герои (лодки тронул первый вал),
видно, главные герои жизни выбрали другие,
и без главного героя фильм никто не начинал.
Я пришёл взглянуть на море, ни о чём не беспокоясь
(из-за крон каштанов красных долетал церковный хор),
рядом с чайкой отразился от воды портрет по пояс,
и теперь уже не скажешь: «Чур, не я!». Мотор! Мотор!
«Ветер режет белый воздух пышный свадебный пирог»
Ветер режет белый воздух пышный свадебный пирог.
Птицы по небу летают, на земле под небом пусто.
Хорошо бы осень, свадьбы, а весной опять сурок
Разглядеть молодожёнов в танце от вина до чувства.
Платья белые рассадой кто-то высыпал с небес.
Детвора в дверях толпится, снова плачут старики.
Путь, начавшийся от ЗАГСа, завершается в собес.
С каждой свадьбой крепче осень, и шаги её легки.
Да какая нынче осень, льёт всё время дождь на слякоть.
Не февраль, но всё темнее стынет небо по утрам.
Глянет солнце, день сверкает, словно вымазанный локоть,
А тоска посередине воздвигает новый храм.
Стынет кожа от мороза, будто в спину целит снайпер,
Из тату упала роза, украшавшая плечо,
И невесту потеряли, запил кто-то или запер.
Значит, снайпер, ЗАГС и осень были вовсе ни при чём
«Где-то за рекой крики, музыка, фейерверки»
Где-то за рекой крики, музыка, фейерверки,
Свадьба там у Вари или у Верки,
И полосочки цвета добегают до берега,
Недалеко ведь, чай, не Америка.
Холодно, сыро, глухо и серо.
Несколько детей родились когда-то,
Один умер, другой офицером.
Тоже умер потом, но сперва стал солдатом.
Так можно размотать всё, что было, обратно
До того берега и последнего лета.
Народу мало, многие братья,
Да кто уже помнит про это.
Жить некогда, дрова, вода, пыль, холод,
Дороги забыты, провода рвутся.
Всё интересно, пока молод,
Потом день, вечер, утро в сутках толкутся,
Места себе не находят, куда-то уходят.
Куда ни глянешь, те же люди и птицы.
Самое живое в доме ходики, вроде,
Стрелки движутся и меняют лица.
А жизнь та же, что была до этого.
Вечер. Красиво. Всё фиолетово