На работе она боялась и избегала его, как чумы, как оспы. А Макс торжествовал, он знал, что час победы близок. Но он не торопил этот приятный час. Птичка уже в силках, еще правда, трепыхается, но пара-тройка умных ходов и она, сложив крылышки, сама упадет в его цепкие, жаждущие объятия. «А всё же, стоит отметить, блиц с ней не получился», удовлетворенно думал Макс, как спортсмен, который хорошо разогрелся на тренировке после долгого и вынужденного безделья.
Перед Новым годом Алиса совсем измучилась, бичуя и усмиряя плоть. А Макс, как голодный охотник, выслеживал ее и заставлял краснеть и биться в эротических припадках. Он зажимал ее в каком-нибудь углу и задавал какой-нибудь простой вопрос. Но глаза «раздевали», руки «ласкали», губы «впивались» в полуоткрытый рот. Алиса тонула как в омуте, тянулась к нему. Большие и потемневшие от желания глаза кричали: «Я хочу тебя!» Макс ясно видел страсть в ее глазах. Но только рука его касалась Алисы она вздрагивала, очнувшись от крепкого эротического сна, напускала на себя как можно больше строгости и сухости. Огонь желания потухал в глазах, и она старалась быстрее уйти. Быстрее, чем следовало для того, чтобы не показать смятение и слабость. Макс комментировал поведение смущенной девушки:
Да. И хочется и колется. Но как хочется! Ах ты, маленькая ханжа.
Алька бежала подальше от соблазна, ничего не видя, ничего не слыша, желая только одного. В такие минуты ей казались ужасно глупыми все эти условности, запретные нагромождения морали. «Что за мазохизм? К чему эти страдания на ровном месте? Хочется секса с ним пожалуйста! Он всеми руками «за». Зачем осложнять жизнь мыслями о будущем. Ну, бросит меня Макс, ну паду очередной жертвой. Ну, посмеются надо мной» Доходя до этого места в своем мысленном пылком монологе, Алиса сразу остывала. Удовольствие будет коротким, как вспышка молнии, а цепь последующих неприятностей долгая и нудная, как затяжной осенний дождь. В том, что Макс не способен любить долго и по-настоящему Алиса была уверена, она знала этот тип мужчин «одинокие волки», холодные соблазнители и коварные обольстители. Она не хотела иметь ничего общего с этим жестоким типом.
И как-то незаметно подкрался Новый год, и бал-маскарад в больничных стенах. Волнуясь и возбуждаясь, Алиса пошла на бал. Она была уверена там случится чудо
Программа вечера оказалась скучна и традиционна до безобразия. Алиса прилагала неимоверные усилия, чтобы не уснуть и не упасть со стула, тем более ее героя-соблазнителя в зале пока не было.
Он появился ближе к ночи. И не один. Вокруг него кольцами извивалась длинная, яркая и многообещающая блондинка. «Ну, что? Дождалась? Какое чудо?! Он пришел Конечно он меня любит! Одну меня!» издевалась Алиса над собой и над своей верой в чудеса, сглатывая сухие колючие комки, застрявшие в горле.
Разум возмущенно кипел и брызгал раскаленной слюной на себя, на фантазии разбушевавшейся плоти, на нереальные и такие далеко идущие планы, на него, проклятущего. Хотя Макс и не обещал беречь себя для неё и вечно ждать.
Кровь и шампанское бурлили в Алисе, как вода в джакузи. И вдруг от бешеного бурления проснулся пакостливый чертик, который дремал где-то в глубинах подсознания. Теперь он настойчиво и властно потребовал какой-нибудь дикой, но симпатичной выходки. Может, чертенок так ничего бы и не добился от Алисы, но тут из колонок раздался грустный, тоскующий шепот влюбленного мужчины. Голос с нежной хрипотой по-английски предлагал своей женщине: «Возьми мое сердце, возьми мою душу» И тогда сентиментальный чертик окончательно взбунтовался и пинками погнал Алису на сцену. Как она туда поднималась Алиса помнила, но очень смутно. Поймав удивленный взгляд Максима, она слилась с мелодией и начала танец соблазняющей пантеры, томной пластикой передавая свою страсть. Алиса чувствовала возбуждение в каждой клеточке взбесившегося тела и щедро отдавала его Максу через танец, который был только для него. Фужер с шампанским нагрелся и закипел в руке Максима. Он весь напрягся, подался вперед, совсем забыв о длинноногой. В его глазах адская смесь удивления, восторга, желания сорвать с Алисы одежду и дико, грубо прямо сейчас войти в это маленькое сладострастное тело, которое так призывно, так эротично соблазняло его.