Букинист усмехнулся с хитрецой, поднял указующий перст вверх, выдержал паузу и засеменил в свое хранилище.
В одном из отсеков большого архива из недавних пополнений. Собралась публика из свободных посетителей, часто заходящих просто провести время в приятной обстановке, что не возбраняется при соблюдении правил безопасности.
Специальные службы проверяют людей, будто те попадают на взлетную площадку. Вадима заинтересовали стихи.
Вадим Трабах(читает, обратясь к публике. С пафосом. В этот день, к удивлению, здесь проходит собрание Русского клуба в Лондоне). Что за собрание русских в клубе без стихов?
Когда, соломинка, не спишь в огромной спальне
И ждешь, бессонная, чтоб важен и высок
Спокойной тяжестью что может быть печальней
На веки чуткие спустился потолок.
Соломка звонкая, соломинка сухая,
Всю смерть ты выпила и сделалась нежней,
Сломалась милая соломка неживая,
Не Саломея, нет, соломинка скорей
В моей крови живет декабрьская Лигейя,
Чья в саркофаге спит декабрьская любовь,
А та соломинка, быть может, Саломея,
Убита жалостью и не вернется вновь
Как возвышенно звучит! Как думаете, кому принадлежат эти строки? (Молчание.) Я бы тоже не вспомнил. Но они пера Осипа Мандельштама. Тоже раритет.
А посвящены его возлюбленной Саломее Андрониковой. В историческом понимании умершей недавно. В 1982 году. Возможно появление документа здесь связано с Надеждой Мандельштам. Можно только предполагать.