Эй! он заметил бомжа, сидевшего на траве в трёх шагах и бесцеремонно перебиравшего вещи. Верни, сволочь!
Фредди схватил чемодан и потянул на себя. Бомж не растерялся и решил бороться за добычу. Всё-таки, отобрать вещи Фреду удалось, правда они рассыпались по траве, а у чемодана порвалась ручка и сломался замок. Пришлось собирать весь этот хлам заново.
Ощущение голода перебило другое более мощное чувство. Одиночества и тоски. И одежда, и парк, и даже собственная кожа, показались Берроу чужими. Тело зудело, хотелось сжаться в маленькую точку или, того хуже, вернуться к мачехе, о чём, конечно, не могло быть и речи. Вдобавок, полил дождь. Каждая капля гвоздём била по щекам. От этого ощущения невольно пришлось открыть глаза, распрощавшись со сладкой тягучей фантазией той, в которой Фредди с ноги открывал двери баров и казино, пропивал состояние с друзьями и тратил деньги на легальную теперь марихуану. Воображаемая жизнь постепенно растворялась, вымывалась каплями-гвоздями, перебивалась голосами людей, попавших под дождь и звоном соборного колокола, зазывавшего христиан на молитву. Только сейчас Берроу понял, что, каким-то образом, находится на другом конце города в парке Святого Джеймса.
Фред еле оторвал своё тело от скамьи.
Где ты Марк? спросил он то ли вслух, то ли мысленно. Где. Ты. Марк?! распростёр руки. Где ты со своими дурацкими вопросами?
Он обернулся и встал лицом к собору.
Внутри царила безмолвная благодатная атмосфера. В просторном полутёмном зале раздавалось пение органа. Голова кружилась от высоты колонн и сводов, а огромный витраж преображал серость пасмурного неба в разноцветную картину. Фред любил церкви именно за это: тишину и величественность. В церкви забываешь о старых обидах и, самое главное, о себе. Фред не верил в Бога, но для него богом была пустота. И он молился этой пустоте.
Появление здесь Марка было настолько закономерным, что, не объявись, это было бы странно.
Тебе никогда не было интересно, что будет после смерти?
Берроу даже не оглянулся на соседа.
Я весь внимание, ответил он, превозмогая желание просто посидеть молча, слушая орган.
Ты, наверное, думаешь, что я ангел смерти или что-то в этом роде. Поверь, ты не первый, кто так считает. Я тоже иногда удивляюсь, что с нами будет, когда мы покинем наш бренный
Что за три вопроса? перебил Фред.
Не торопись. Теперь так не получится. Ты негативно настроен: я это чувствую.
Ты знаешь меня?
Больше, чем ты сам, Фредерик Уолтер Берроу. Знаешь, я всегда задавался вопросом: ангелы их обычно изображают младенцами, почему?
Потому что художники Ренессанса были педофилами, пожал плечами Берроу.
Думаешь? А может, потому что ангелы, в концепции религии, чисты как младенцы?
Мне плевать. Никогда не задумывался. Ангелы, демоны всё это
Пустота?
Берроу на миг повернулся, но и в этот раз не был удивлён.
Ты атеист? поинтересовался Марк.
Он самый.
Тогда почему пришёл в храм?
Не знаю. Думал, дай зайду, почему бы и нет?
А ты веришь в реинкарнацию?
Почему ты спрашиваешь? Слушай, что за тупые вопросы? После смерти мы превращаемся в куски гниющего мяса.
В детстве ты думал по-другому.
Фредди резко обернулся.
Кто ты такой? Что ты знаешь о моём детстве?!
Тише, Фред, здесь люди.
Почему?!
Марк перебил его, приставив палец к губам и кивнув в сторону органа. Ещё некоторое время оба молчали, слушая музыку.
Я задам тебе три вопроса, но только если не будешь выстраивать блоков. Очистишь сознание. Доверишься мне.
Берроу немного подумал. Глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
Марк, Марк, повертел он имя на языке. Оно ведь не настоящее. Так?
Верно, кивнул тот. Но здесь мне запрещено произносить моё настоящее имя.
Здесь, в церкви? Ты Вельзевул? Ваал? Сатана?
Здесь, в этом Тари. Позже объясню.
Почему я должен тебе верить?
Потому что ты Третий.
Фред замолчал. Если бы хотел вставить хоть одно язвительное слово, ему бы не удалось. Горло перехватило. Сердце забилось панически.
Детский сад. Все нормальные мальчики и девочки играют, рисуют, лепят фигурки из пластилина. И только маленький Фредди рисует на листе бумаги цветными мелками один и тот же символ, похожий на букву «Y» и уверяет воспитателей, что это число три. Воспоминание пришло ясно, чётко, словно и витрина, и храм, и незнакомец по имени Марк были сном, а детский сад реальностью.