Я уполномоченный Чрезвычайной Комиссии[1] при комиссаре по борьбе с контрреволюцией Донской Советской республики.
И вы задерживаете меня?
Вы арестованы, поручик.
Корнет, поправил Анну Лабунский. Но за что я арестован?
Вы офицер белой армии. Вы враг.
Я не служу у белых, Анна Генриховна. Я бывший офицер русской армии.
А вот с этим мы станем разбираться, поручик, она упорно «повышала» Лабунского в звании.
Его доставили в Ростовскую тюрьму комиссариата по борьбе с контрреволюцией. Ранее при царе там содержали политических противников монархии, а ныне все повернулось с ног на голову.
Но Лабунский совсем ничего не знал о том, что такое Донская Республика советов. Да и откуда ему было знать? Он постоянно находился в дороге и совершенно не читал газет.
В результате отхода Добровольческой армии в марте 1918 года в части территории Войска Донского была создана Донская Республика. Высшей властью стал Военно-революционный комитет, связанный с советским правительством в Москве
Ростов
Тюрьма.
Май, 1918 год.
В тюрьме Лабунского поместили в камеру, в которой содержалось больше двадцати человек. Большинство бывшие офицеры русской армии. Многие пробирались на юг дабы присоединиться к Корнилову и взяться за оружие в войне против большевиков. Но взятие красными Ростова помешало их планам.
Еще один, господа! приветствовал корнета среднего роста молодой офицер. Кто будете?
Офицер был не старше самого Лабунского, лет 2527.
Петр представился:
Корнет Лабунский.
Корнет? Изволили служить в кавалерии?
Лейб-гвардии Уланский Её Императорского Величества Государыни императрицы Александры Федоровны полк. С марта 1917 года просто лейб-гвардии 1-й уланский полк.
Поручик Штерн из лейб-гвардии Кексгольмского полка.
Подпоручик Иванов-Второй. 32-й пехотный полк.
Штабс-капитан Рогов, 12-й драгунский полк. Прошу представиться полковнику.
Полковником оказался пожилой мужчина в очках. На его потертом френче все еще красовался значок академии генерального штаба.
Генерального штаба полковник Петров.
Лейб-гвардии уланского полка корнет Лабунский.
Как попали в Ростов, корнет?
Пробирался на юг в земли свободные от власти большевиков. И вот попался.
И как же попались, корнет? На вас нет знаков различия. И шинель солдатская.
Меня опознали на вокзале, честно признался Лабунский.
Вас? удивился поручик Штерн. В таком виде? Вы не генерал Корнилов, сударь.
И тем не менее. Меня опознали, поручик. Сам удивился такому повороту. На вокзале в Ростове, как только вышел из вагона. Натолкнулся на знакомого. Знакомую.
Женщина? спросил полковник.
Анна. Я знавал её еще в гимназические годы, господа.
Поручик Штерн удивился:
Анна Губельман?
И вам она знакома?
Кто здесь её не знает, корнет. Сам Троцкий писал об этой женщине в какой-то большевистской газетёнке. Назвал её «валькирия революции».
Валькирия? Это так похоже на Анну, сказал Лабунский.
Хотя здесь у неё менее звучное прозвище, корнет. Аня в кожаных штанах, сказал кто-то из офицеров.
Но откуда у вас такие знакомства, корнет? снова спросил поручик Штерн.
Из прошлой жизни, поручик. Тогда она была ученицей женской гимназии Чвалинской и не носила кожаной куртки и галифе. Милая была девушка.
Ныне она правая рука местного живодера Шамова. Знаете кто этот персонаж, корнет?
Впервые слышу, поручик.
Шамов комиссар по борьбе с нами.
С нами?
Они называют это контрреволюцией. Шамов нечто вроде главного жандарма в Ростове. Пачками подписывает смертные приговоры. В здешних подвалах расстреливают трижды в неделю.
Но я не принимаю участия в войне, господа. Я имею желание покинуть Россию.
Сбежать? спросил полковник.
Можно сказать и так, господа. Я офицер русской армии и присягал царю и отечеству. А поскольку царя больше нет, то я свободен от присяги.
А Отечество, корнет? спросил полковник.
Отчество? Империи Российской больше нет.
Империи нет, но Россия осталась. Вы кто по убеждениям?
Монархист, сразу признался Лабунский. Верой и правдой служил царю нашему. Затем присягал Временному правительству. Хоть, признаюсь, без особого энтузиазма. Но и оно рухнуло. Большевикам не присягал. Они распустили старую армию, и я волен в своей жизни.