P. S. Редкая, неизвестная медицине болезнь существует «сушка», «чахотка» (от слова «чахнуть»). Не все болезни бывают от физических проблем организма, но есть и психологических расстройств, которые тоже подходят в разряд Деменции не слабоумия, а от умственного настроя человека на свою смерть.
Конец.«Брошенка», рассказ медсестры
Было время, когда больница занимала в моей жизни значительную и большую часть времени. Я раньше жил вдалеке от своих родных мест. Служил на Дальнем Востоке, да и остался там после армии. Жил сначала в городе Находке, потом в Уссурийске, а потом долгое время в пригородном совхозе Уссурийском, в котором были плантации облепихи и женьшеня, собирали их для медицинской промышленности.
Затем я перебрался в Иркутск. И опять жил на природе, в тайге, ходил-нанимался со старателями в артель золотодобытчиков.
И так далее я продвигался с Востока на Запад. А когда вернулся-таки на родину, к берегу реки Волги, в родное Поволжье, тут, вдруг, болезни одна за другой стали отправлять меня в больничную палату. И лежал я в городской больнице по месяцу и по два. Так что медсёстры мне были знакомы и с некоторыми мы даже подружились.
Есть пословица: «каждый кулик хвалит своё болото», а у меня случилось всё наоборот. «Приехал к себе домой «дыра дырой», сплошная невезуха! Уж где-где, в Сибири, и холода переносил, «сибирские морозы», ни одна простуда не брала (правда моложе был, конечно); и руку ломал, заживало всё быстро, «как на собаке». А тут! По ступеням поднимался в доме, ногу подвернул, связки порвал в больнице лежу, чуть ли не операцию собирались делать: связки сшивать по технологии микрохирургии. Участок земли взял за городом, 8 соток, и начал дом строить, сруб купленный собирал (домик дачный) упал, ребра сломал в больнице лежу С обычной простуды грипп, боясь осложнений положили в больницу. И подолгу лежал-то.
А в последний раз инфекционное, «мышиная лихорадка»; из-за того, что поздно обратился с температурой под 40 градусов, до бреда и потери сознания, то и пролежал я на лечении долго, более месяца.
_____________________
Как хорошо сказал Пришвин, который в своих рассказах восхвалял природу, о здоровье человека: «Здоровье человека не в сердце, не в почках, не в корнях, не в листьях или спине. Конечно, слов нет, хорошо человеку, если у него всё это тоже здорово, как у быков. Но самая суть чисто человеческого здоровья это когда его неудержимо тянет сказать что-то хорошее другому человеку, как будто это даже закон (природы): раз мне то должно быть и всем хорошо!»
____________________
Когда я начал поправляться, я уже, оказывается был известен всему персоналу нашего отделения. В бессознательном состоянии, в лихорадочном бреду, я вставал и пытался бродить, падал в коридоре, иногда, громко кричал, и прочее, и прочее. Помню кое-что смутно.
И я, в благодарность, так-как все со мной здоровались и приветливо относились, стал активно общаться и с санитарками, и с медсёстрами на посту, за стойкой у телефона и в процедурной за уколами, а кололи мне три раза в день антибиотики. Я рассказывал анекдоты и короткие байки, все приукрашивая и придумывая «новые ходы» к старым байкам. (Сам себя не похвалишь кто ещё). Многим нравилось, да всем, ведь я рассказывал с выражениями и жестикуляцией, как театральный артист. Этим я приобрёл популярность среди медперсонала и у врачей, которые даже задерживались у нас в палате, чтобы послушать очередную «историю», мною рассказываемую нарочно перед самым обходом. Все знали, что в такой-то палате сочинитель-артист!
«Взаимность на взаимность, откровение на откровение». И медсёстры делились со мной своими историями.
Тётя Клава, пожилая санитарка. Называла медсестёр и некоторых молодых санитарок брошенками. А у них образовался некий «дружеский клуб», сообщество. Многие с детьми, были оставлены, «брошены» мужьями-женихами, мужчинами, и они дружили между собой, некоторые с детьми.
Так вот. Одна медсестра, стала часто ходить ко мне в отдельную палату карантинную, куда меня перевели, изолировали, по причине заразности, вдруг, неожиданно, я заболел ветрянкой детской, вроде бы, болезнью. А медсестра. Которую все звали Алёнушкой, считала себя виноватой, да и сама зав. отделением, которая была моим лечащим врачом (она взяла меня, поскольку я был «тяжёлый»), приказала Алёнушке следить за мной лично. У неё, у Алёнушки, дома болела дочка этой болезнью, ветрянкой, и «бациллы» (по выражению врача) принесла именно она. Так что ничего другого не оставалось, как исправлять, в наказание, свою «промашку». Нужно было смазать зеленкой все красные язвочки-точки на моем теле, которые покрыли всю мою спину и грудь, и ноги, и руки.