Может поэтому дети разъехались все, никто не хотел жить в деревне. Хорошие у неё дети, не забывали. Деньги посылали, подарки к праздникам, в письмах приветом не обходили, о здоровье справлялись, приезжали всегда кто мог и когда мог.
_________________________________
Когда внуки пошли сильно хотелось поехать к детям. Охота было понянчиться, помочь малых растить. Но не получилось.
1) У Гриши тогда квартира была маленькая две комнаты всего, да и то одна проходная. Он жил ближе всех в городке рядом. И, как у самого старшего, у него первого дети появились. Но где там ей было жить? Катя у него (жена) три года не работала, она сама и занималась дитём.
2) А потом и Пётр позвал сам. У него двойняшки с Людмилой женой. Трудно им было. Но жили они в Средней Азии: Петр там инженером по строительству завода работал. Уже собралась тут в деревне всё продать да переселяться к ним с вещами. Но поехала сначала проверить, на время, в пустыне жили, в Кызылкуме. И что? За неделю там «угорела» сама. Домики днем так запаривались дышать нечем внутри. А на улице солнечный, тепловой удар. Её саму в больницу увезли и домой отправили. А после, когда Петра в Сибирь перевели из пекла этого, уж и дети подросли. Без няньки обходились уже школьники.
3) Ну, Маша, дочка, та никогда не звала, всё наоборот, грозилась сама с дитём приехать. У неё Николай, муж, всё пьянствовал Но, слава Богу, обошлось. Пить бросил, за ум взялся. Мужик он добрый, работящий. А что выпивает изредка до сих пор он не один такой, все мужики пьют.
4) А Володечка, младшенький, тот на Севере своём привык. За полярный круг забрался. Даже дальше. На краю света живет: полгода ночь, говорит. А в семейной жизни он плох оказался. Жениться не женился, но говорит, что где-то дочь растет, а он алименты платит. Оттого и сидит в Норильске, за деньгами поехал, чтобы алименты для дочери побольше выслать. На все материны вопросы у Володечки один ответ: «сам виноват, сам всё сделаю».
_______________________________
Года два уж назад взял её сын Григорий в город на постоянное жительство, а она до сих пор не могла привыкнуть. Прикатил Гриша за ней в деревню, как снег на голову. Говорил, конечно, и в свои прошлые приезды, что перевезёт он её, но забрал неожиданно всё-таки.
Он занятой, богатый стал но не какой-то там директор завода, а бизнесмен заводов-то у него три, ещё и магазинов шесть штук, говорит.
Никаких «но» и прочего! на возражения матери сказал Гриша. Квартиру купили огромную, мама, там и для тебя специальную комнату сделали. Так что ехать тебе надо непременно. А то скажут: сам в хоромах живёт, а для матери комнату не сделает
Не могла она сыну худо принести и стала собирать. Велел Григорий всё подчистую продать или раздать соседям, чтобы вещи в один чемодан уместились. Что надо в городе накупят и шубы, и шапки, и подушки.
На новом месте всё новое тебе заведём!
Шустрость его не помогла. Уговорила она его взять всё что памятно: пришлось ему заказывать целую машину да мужиков нанимать для погрузки, столько вещей забирала Анастасия. И все они теперь в её комнате, как в «музее старины», говорит жена Григория, сноха Катя.
И комод, и кровать, и главное, сундук она забрать заставила, сейчас сундук стоял в углу слева от двери. А на стене ковёр висел над кроватью, как висел он и в деревенском доме.
Сундук старинный кованный это приданное матери хранил когда-то. Поначалу там были отрезы материала, из которых давно всё пошито было. А ещё постельные принадлежности: простыни, пододеяльники, наволочки. Хранились до сих пор подзорники и полотенца большие с ручной вышивкой и плетением, края подзорников оплетены крючком и белыми нитями, да цветными.
Чего это она сегодня, словно проверяльщица какая-то, в своей памяти всё перетряхивает? И Анастасия вновь прилегла и забылась в полусне.
Так бывает, вдруг, резко провалишься и резко возвращаешься из сна.
«Нас-тень-ка-а!» голос знакомый пробился к ней из немыслимой дАли и был таким родным, что она немедленно рванулась ему навстречу И проснулась, резко поднялась и села на кровати. Да будто и не спала, только что, казалось, положила голову на подушку, а за окном уже светлело утро, пробиваясь светом между штор.
Ну чего, спрашивается, кинулась, проводя диалог с самой собой, она опять прилегла на спину. Надо бы тихонько, осторожно, а теперь всё спугнула весь сон.