После разговора время проходит в тишине и молчании. Сергей Петрович снова погружается в сон-забытье, бредит о чем-то непонятном, бормоча и издавая несогласованные звуки.
Проходит час, и другой и третий; наступает ночь, но он этого уже не видит он в другом мире своем живет своей другой жизнью.
Сквозь забытье он слышал, что в палату кто-то вошел, раздавались голоса, но проходит пара минут, и все смолкает. Даже глаза Сергей Петрович не открывал. И только с наступлением тишины «услышав» настороженность, он понемногу очнулся и позвал санитарку, нажав кнопку вызова на стене.
Что с ним? Операция? спросил Сергей Петрович у вбежавшей санитарки.
Помер. Сейчас в морг унесли наскоро ответила она, Как у вас? Все хорошо? Может вам надо чего?
Да. Воды бы поближе попросил он.
Санитарка налила полный стакан и поставила на край подвинутой тумбочки. Сергей Петрович отпил половину и поставил стакан на место.
Санитарка хотела было сразу убежать, но почему-то задержалась. Она снова наполнила стакан водой и присела на край кровати к нему:
И вы, больной, не жилец на этом свете, вполголоса сказала она.
А это что доктор сказал? спросил её Сергей Петрович.
Есть, конечно, и врачебные установки: обычно назначают антибиотики и другие лекарства, а вам только обезболивающие и снотворные даем. Но еще и не в этом дело, по вам видно. Человек, который скоро помрет, его сразу видно. Вы мало едите, исхудали совсем глядеть страшно. Я говорю не для того, чтобы вас тревожить, а к тому, может, вы хотите передать что-нибудь кому-нибудь. Объяснила спокойным голосом медсестра. Она была так спокойна, потому что в реанимации работала третий год и на этих умирающих насмотрелась и привыкла к ним.
Да я уже всем написал. Так что помру, и все уже знают, что и как. Так что расстраиваться немногие будут.
После этого разговора Сергею Петровичу становится немного жутко, и его начинает мучить какое-то желание. Он снова пьет воду проверяя нет не то; он смотрит в окно, где ему видны ветви дерева опять не то; он старается подумать снова о своей «бабушкиной» деревне и всё не то. Наконец ему становится душно и трудно дышать. Через волнения, от переживаний о своей участи, он теряет сознание, отключается. А приходит в сознание во «сне», в своей новой, обретенной реальности, в которой он жил большую часть времени, находясь в районной больнице. И тут видится ему жаркое знойное лето, и он на берегу большой огромной реки, когда другой берег едва виден, в руках у него удочка бамбуковая двухколенная, которая была у него в детстве, и которою он гордился перед деревенскими мальчишками. Они все ловят рыбу, и он поймал первый, и рыбка болтается на леске перед его лицом, разбрызгивая капельки воды, в которых отражается яркое солнце, они, капельки как алмазы слепят своим блеском и Жуков Сергей Петрович уже не проснулся, оставшись в своем мире всем своим сознанием.
Его заметили часа через два, заглянула в палату та же санитарка и ахнула, не услышав дыхания больного. Потом привезли носилки на ножках, погрузили туда Жукова и увезли в морг, где уже лежал Пал Ваныч, еще не взятый родственниками.
Конец.Романыч, рассказ
Без сюжета. Романыч.
Вот уже несколько лет, по ночам, Александра Романовича преследует бессонница. Он встает, идет пить воду, ложится, ворочается. Но не может Романыч быть безучастным и сухим, как банный лист: голову человека переполняют мысли, он думает. О чем ему думать остается, когда нет никакой новой информации (?) ему остаются воспоминания. Вспоминает и обдумывает он прожитую жизнь.
Уже под утро, во второй половине ночи, утомленный организм человека впадает в пограничное состояние между сном и реальностью. Он не спит, а находится в дреме, в полузабытье: когда знает, что не спит, но видит сны, в которых прошлое воспоминание, вырываясь в сознание на первый план, перемешивается причудливым образом.
_________________________
Сон.
Огни-отражения в окнах домов потускнели и остались в стороне позади, когда Романыч вышел из поселка. Впереди же, на поля опускался легкий туман, где темнел и проглядывался вдалеке темный лес. Солнце уже пряталось за лесом и на полях цветущей ржи растянулись вечерние тени. Дорога сквозь поле проходила вглубь леса, он начинался с ельника. С обеих сторон ряды тесно посаженных, очень высоких елей стояли, как две сплошные стены, образуя мрачную красивую аллею. В ельнике было тихо, темно, и только высоко над землей в вершинах, кое-где дрожал яркий золотой свет последних лучей заходящего солнца, и он переливался радугой в паутинных сетях. Потом дорога поворачивала, вдруг, сразу, в светлую березовую рощу. Розовые и белые стволы окрашенные закатом и черные тени, казалось, теперь, жили своей особой жизнью, непонятной, но близкой человеку.