«А ты способен на полёт »
А ты способен на полёт
Полёт души твоей никчемной,
Когда от зависти пречёрной
Замуровал её ты в грот?
А ты способен для мечты
Мечты из детских лет наивных,
Отрекшись вдруг от меркантильных,
Достичь духовной высоты?
А ты способен на любовь
Любовь без выгоды и фальши,
Так, как любили люди раньше
Не превращаясь в зла рабов?
А ты способен? Что за бред?!
Тебя ли спрашивать о вечном
В твоем иудстве бесконечном
Под звон ворованных монет?!
«Настанет срок и я умолкну»
Настанет срок и я умолкну,
Избавлю мир от снов своих,
И лишь души моей осколки
Падут туда, где ветер тих.
Избавлю гомон человечий
От новопесенных клише,
От непонятной миру речи
В моей заброшенной душе.
Умолкну я умолкнет ревность,
И ты, любимая, вздохнёшь,
Блюдя «устойчивую» верность,
К другому скоро ускользнёшь.
И так же будешь жить лукаво
И предавать, и продавать,
Смертельным норовом удава
На миг избранника терзать.
Умолкну я но жаль мне звуков,
Мной не услышанных досель
В пустынной песне зноя юга,
Когда на севере метель!
И жаль мне песенную заметь:
Умолкну я умолкнет мир.
Умолкну я умолкнет память,
Как обеззвученный эфир.
«О душе, о душе, о душе»
О душе, о душе, о душе
Каждый стих, каждый звук, каждых вздох.
О другом не поётся уже:
Значит стар, значит слаб, значит плох.
О тебе, о тебе, о тебе
Не рифмуется даже «судьба»,
И выходит назло ворожбе
«Ворожба», «ворожба», «ворожба».
О былом, о былом, о былом
Помнит снег, помнит смех, помнит грех:
Всё, что мы испытали вдвоём,
На виду завершилось у всех.
О друзьях, о друзьях, о друзьях
Не хотел, не хочу, промолчу.
Благородное чтут в образах,
Но быть верным не всем по плечу.
Без конца, без конца, без конца
Каждый стих, каждый звук, каждых вздох
Бьют жестоко по морде лица
Я не умер, но конь мой издох.
И пора, и пора, и пора
О душе, о душе, о душе:
От добра не получишь добра
Надоевшее миру клише.
О душе, о душе, о душе
Молча лень, молча день, молча тень.
Но никто не возложит уже
На глухую могилу сирень.
«Распоясался ветер дурманный»
Распоясался ветер дурманный:
Всё сметает, ломает и бьёт.
Ты, случайно, не морем ли пьяный?
Эй, безумный! умерь-ка полёт!
Что стряслось, что случилось с тобою?
Что буянишь, как дегенерат?
Неужели спасёшься гульбою
От обиды? Послушай-ка, брат,
Пусть тебя позабыли берёзы,
Пусть тебе изменила сосна,
Пусть и тучи не вылили слёзы,
Пусть сердитым ты встал ото сна,
Но при чём здесь трава и фиалки?
Незабудки, они-то при чём?
Неужели невинных не жалко,
Неужели быть сладко бичом?
Есть на свете и пальмы, и липы;
Где-то ждёт тебя стройная ель!
Ты прислушайся к северу: всхлипы
Издаёт еле слышно метель.
Если ты позабыт и отвергнут,
Если изгнан любимой своей
Значит, с трона их сердца ты свергнут,
Значит, нужно забыть их скорей.
Поднимись к облакам в поднебесье,
Пролети над простором морским
С их гармонией истинной слейся,
Не печалясь изменам мирским.
Успокойся, о ветер дурманный!
Всё на свете идёт чередой.
Я подобный свой рок окаянный
Пережил и, как видишь, живой.
«Я к тебе вернулся из разлуки»
Я к тебе вернулся из разлуки,
Из твоих обид и заблуждений,
Из молвы, хулы и осуждений,
И собой принёс немые звуки.
Я тебе не выражу упрёков
Ни словами, ни печальным взглядом;
Молча прислонюсь с тобою рядом
К памяти источнику уроков.
Робко прикоснусь к твоей ладони,
К волосам твоим прильну глазами
И мечты твои расскажут сами
Хрупкое парение гармоний.
Вызволю тебя из нелюбови,
Нежностью окутаю былого
И душа твоя поверит снова
В душу дорогого нелюбого.
И тогда ты сердцем улыбнёшься,
И глаза твои прошепчут звуки:
«Я к тебе вернулась из разлуки,
Верила, что ты меня дождёшься».
«Если мир непонятен и грозен»
Если мир непонятен и грозен
Для твоих неиспорченных дум,
Ты уйди в отдаленье к берёзам
И послушай их благостный шум.
Ты прислушайся к музыке ветра,
Ты прислушайся к песне берёз
И погрузишься в тайные недра
До тебя не изведанных грёз.
И навеется сладость покоя
На несчастную душу твою:
Ты увидишь цветенье левкоя
И магнолий в далёком краю.
И в просторы красивой нирваны
Ты войдёшь под берёзовый шум,
И прекрасные звёздные страны
Станут темой медлительных дум.
И откроются вешние тайны,
Прояснятся и мир, и душа,
И берёзовой роще хрустальной
Ты поклонишься, новью дыша.