Рикат, я в магазин, ты что-нибудь хочешь?
Да, мороженку! Шоколадное!
Хорошо, будет тебе мороженка, по голосу слышно, что улыбается. Вроде повеселела. Ничего, что школы не будет, да и с коляской, наверное, не очень удобно. Там же всякие лестницы, двери и все такое. А помогать некому будет. Пусть сами приходят меня учить, раз такие хитрые.
Из магазина мама вернулась не скоро, я уже проголодаться успел. Катался от окна к окну, ее высматривал. А потом о! Она идет, да не одна. Дядька какой-то несет полные сумки. И дядьку того я не знаю. Мама открыла дверь, продолжая что-то говорить своему спутнику. Она улыбалась! Дядька вошел, спросил, куда сумки-пакеты ставить. А потом пришел здороваться и знакомиться. Звали его дядя Жора, он оказался маминым давним знакомцем. Выше мамы, худощавый вроде, но полные сумки тащил легко. Куртка, джинсы, рубашка, ботинки все вроде обычное, не очень новое. Только кепка какая-то странная, даже смешная. Так-то тоже обычная, темно-синяя, только с дурацкой надписью «вперед». Я улыбнулся, прочитав это. И спрятал быстренько свою улыбку, увидев глаза маминого спутника. В них-то ничего доброго и смешного не наблюдалось. Глаза, словно волчьи, внимательно следили за мной, размышляя, насколько я легкая добыча. Раз моргнул дядь Жора, и нет волка, как и не бывало. Я уж подумал, померещилось, что ли. Потом дядька кепку снял на лбу словно кто-то пытался улыбку нарисовать. Шрам над обоими бровями, лоб с залысинами, как в старых фильмах про Дракулу. Типа «интеллектуально высокий лоб» это так мама говорила про всех, кто играл вампира. Я улыбаться больше не пытался, а вдруг про волка не показалось.
Мама выглядела как-то по-другому глаза ярко блестят, лицо румяное, суетится, даже говорит не так, как всегда. Голос такой, словно она карамельку ест. Потом они ушли в кухню готовить ужин. Мне выдали желаемое мороженко шоколадное! вопреки всем маминым ранешним запретам на сладкое до еды, и велели не путаться под ногами. После этих слов мама сникла, словно вспомнив о моем кресле и обо всем, что с ним связано. Дядя Жора сказал, что это ничего, потрепал меня по голове, и они снова ушли в кухню.
Ужин в тот вечер был замечательным. Мне мороженого перепало столько, что я от последней порции отказался. Взрослые пили водку тьфу, она же противная, как ее пьют-то. Они морщились от каждой рюмки, но потом наливали еще. Мама стала такой веселой, все время смеялась, смотрела на дядь Жору этими своими новыми блестящими глазами, изредка поглядывая на меня, словно искала одобрение у нас обоих. Уже совсем стемнело, когда я отправился спать. Дядя Жора помог маме меня мыть, унес потом в кровать. Он и вправду выглядел только худым, когда меня нес, в его руках чувствовалась силища, мышцы прям бугрились. Я уснул под их негромкие разговоры, слышимые из кухни.
Утром дядя Жора вышел из маминой комнаты, еще покачиваясь от выпитого. С силой растер покрасневшее лицо руками, подмигнул мне и отправился в ванную. Я подкатился к двери спальни, постоял там, не решаясь ни постучать, ни заехать. Не принято это у нас было, вламываться в спальню. Мама всегда стучала, когда ко мне шла. Хотя зачем я так и не знаю. Но меня она тем самым приучила, что без спроса заходить не следует, только в самых крайних случаях, если беспокоишься за кого-то. Она вышла сама, волосы смешные, взъерошенные, никогда ее такой не видел. Слабо улыбнувшись, поплелась в кухню. Я поехал следом, уже бы и завтракать пора. В кухне странно пахло, прокисшим чем-то, хотя и понятно почему все, что вчера было на столе, там и осталось. Мама жадно пила воду прямо из кувшина моя мама! которая всегда приучала меня к порядку. И я еще не решил, нравится ли мне эта новая мама. Тихо вошедший дядя Жора напугал меня, но не ее.
Сушняк замучил? спросил он.
Да, прям сил нет.
Дядя Жора щипнул маму пониже талии, она вспыхнула, заулыбалась. Потом сделала строгое лицо, и начала сгребать остатки вчерашнего пиршества в пакет для мусора.
Детка, побудь в своей комнате, мы сейчас уберем здесь все. Потом будем завтракать.
Я молча развернулся и уехал к своему окну. Выпялился во двор, хотя там ничего не происходило. Никого не было, потому что слишком рано еще, все по домам сидят и завтракают со своими родителями. Глаза защипало, очень хотелось заплакать. Но по коридору шмыгал чужой дядька, помогал маме, оттеснив меня. Раньше-то я ей помогал, и она гордилась тем, что я могу сделать. Я даже посуду мыл! А теперь вот этот, и на фиг мне его мороженка не нужна, пусть и не предлагают даже. Было обидно, что они там, вместе. А я тут один, никому не нужный.