Глава 3
Ушедшее.
Шедшая по двору девочка была такой невероятно красивой, что пересыхало в горле от волнения и хотелось плакать от нахлынувших чувств. Мальчишки шептались, что она дочка того полковника, что недавно переехал. Того полковника, который спас город. Они квартиру получили в их доме, в наконец-то законченной половине. Полдома давно построили, сдали и заселили, а полдома тянули. И вот теперь новые жильцы въезжают. Отец Горика, Лев Борисыч, шутил, что надо бы зазнакомиться с полканом, пригодится такое знакомство. А то и поженить детей, чтобы сына от армии отмазать ну, шутил, когда трезвый был. Когда же был «навеселе», так сказать, то молча смотрел с балкона побелевшими от непонятной злости глазами на удачливого соседа, которого привозили и увозили на машине, у которого была такая жена, как вот на фотках в журналах печатают, который, наконец, общенародный герой. Ага, «ерой, мать твою». Тут он даже зубами скрипел. Но, если спросить отчего зол так, чем незнакомый сосед насолил и ответить внятно не сможет. Дочь же у полковника Ах, до чего хороша девчонка! Глазищи в пол лица, необычные, какие-то ярко-серые, фигурка точеная, густющие волосы цвета золотистых колосьев Поженить Легко сказать Не чета их семья этим, новеньким. Здороваются, улыбаются, да пятками чуешь, что другие они. Не интересно им выпить да закусить, чем бог послал, желательно за чужой счет, соседей обсудить, поганенько пошептаться про чужих жен-мужей, кто чем живет, кто-где ворует, правительство какое сволочное досталось. Этот полкан еще помогал им, ворюгам-политиканам.
Полкановская семья вся ведут себя, словно и не чета соседям. Разглагольствуют про всякие фильмы, да книжонки, оперы, спектакли и прочую чушь. И фильмы-то не те, что по телеку показывают, нееет, так и мелькают всякие там «лауреаты», да «номинанты», а то про музыку, да стихи, да всякую науку начнут вещать и вовсе свет туши. Однажды стоял Лев Борисыч с мужиками во дворе, покурить-выпить-в карты резануться собирались и услышал, как эта семейка, выгрузившись из шикарного автомобиля, про какую-то выставку треплется, которую в город привезли, мазня какая-то. А супружница полканова, ахает и охает, и умоляет взять с собой Юленьку потому как «это может быть единственная возможность полюбоваться полотнами» какого-то то ли Мане, то ли Моне, хрен их разберешь. Лев Борисыч подмигнул мужикам, мол, во больные на всю фураженцию. А полкану крикнул соседское «Героическое здрасьте вам!». Семейка полковничья откланялась всем вежливо и удалилась в подъезд. Кто-то из мужиков фыркнул презрительно, и вся компания углубилась в таинства карт и хмельную прохладу плодово-ягодного вина из тетрапакета
Летели годы. Менялось правительство, уезжали-приезжали соседи. Только семьи Горика и Юльки остались из старожилов. Остальные давно уж поменяли место жительства. И однажды, случилось это долгожданное гориково однажды
Горик заканчивал выпускной класс, шатко ли валко ли, но дотянул. Юля училась в параллельном. Встречались в школе частенько, во дворе пересекались кивали вежливо друг другу, соседи как-никак. А по ночам Горик вертелся ужом на сковородке среди раскаленных горячим телом простыней, не в силах выкинуть из головы желанный образ. Глаза открывал и думал о ней, глаза закрывал и видел ее. Смеющуюся, улыбающуюся, порой стонущую в его объятиях, но никогда не такую равнодушную, как в жизни.
В этот день с утра было душно, грозовые тучи то собирались, затягивая весь небосклон, то рассеивались, неся влагу в другие места. Выпускники писали свою последнюю контрольную, изнывая от духоты. Несмотря на открытые настежь окна, в классах царила нестерпимая жара. Ни ветринки. Все четыре выпускных класса писали контрольную в актовом зале распоряжение начальства, мол, следить за школотой попроще будет. Нагнали всех свободных учителей, даже дворника поставили возле двери. Типа, вдруг кто силой прорываться будет. Смешные. Горик и Юля закончили проверять свои работы в последний раз одновременно, и едва не столкнулись возле стола, куда следовало сдавать контрольные. Юля подняла глаза от исписанного плотным округлым почерком листика и улыбнулась. Улыбнулась так, как Горик и мечтал. Улыбнулась только ему. Сердце заколотилось где-то в глотке, и он едва смог сдержать дрожь в руках, когда отдавал свою работу. И даже успел приоткрыть ей двери, чем заслужил еще одну улыбку, от которой и вовсе кругом пошла голова. Вышли во двор школы чинно-благородно, а как же, ведь уже почти взрослые. И тут Юля удивила его еще больше: она подкинула свой рюкзак высоко-высоко, поймала и засмеялась: «Ура!!».