Глянул внучек за борт, пожал плечами и спрашивает деда: «Дедуля, что это под нами за пустыня? Одни пески. Неужели Сахара разрослась до таких размеров?» «Нет, внучек, отвечает дед, это не Сахара. Эта пустыня называется Чернобыльской». И дед погладил любимого внука по головке.
Летят дальше. «А это что за развалины? спрашивает внучек. И ни птиц не видно, ни людей, ни каких-нибудь животных». «Эти развалины когда-то красивый и уютный город Припять. Здесь жили твой прапрадед и твоя прапрабабка». И дед погладил любимого внука по головке. Пролетели еще немного и внук увидел что-то зияюще-черное, курящееся едким дымом. «Дедуля, а это, что это за подобие вулкана?» всплеснул руками умница-внучек. «Это то, с чего все началось, горько вздохнул старик. Здесь была атомная электростанция, на которой работали твои предки и которая ни с того ни с сего взорвалась». И дед погладил любимого внука по второй головке.
Чего-чего? По второй головке? вскинулся командир. Это что же значит?
А значит это то, что с годами могут произойти такие мутации, что у детей появятся и вторые головки, и третьи ножки и четвертые ручки. Отдаленные или, как говорят ученые, отложенные последствия облучения никто толком не изучал, но то, что они отрицательно влияют на наследственность и разрушают генетику человека, ни у кого не вызывает сомнений.
Большой ты, штурман, весельчак! крякнул с досады командир. Нет бы что-нибудь про Чапаева или из жизни не очень строгих девушек, так нет же, влепил про светлое будущее. Нет уж, человечество просто так не сдастся и какое-нибудь противоядие от ядерной заразы найдет. Я в это верю Хотя и сильно сомневаюсь, после паузы добавил он.
А я тоже, подал голос Сугробин.
Что тоже? не понял командир.
Тоже анекдот знаю И не такой мрачный.
Ну, если не мрачный, то давай, излагай.
Дело происходит в Москве, пряча улыбку, начал Сугробин. На Центральном рынке. Торгует какая-то бабка яблоками и при этом довольно необычно завлекает покупателей. «Кому яблочки, кому свеженькие, кому чернобыльские!» напевает она. «Ты что, бабка, рехнулась? остановился около нее мужичок. Какой дурак станет покупать чернобыльские яблоки! От них тут же концы отдашь». «Ну, дурак не дурак, усмехнулась бабка, а от покупателей отбоя нет». «И что, помногу берут?» «Еще как берут: кто жене, кто теще».
А кто начальнику, добавил штурман.
Да уж, кое-кому я бы этих яблок отвалил полный самосвал, сквозь зубы процедил командир и, заложив вираж, направил вертолет на базу.
Глава 5
Близился вечер, полетов в тот день больше не планировалось, поэтому капитан Кармазин пригласил меня в свою палатку и предложил, как он выразился, смыть с себя стронций.
Тот, который снаружи, смоете под душем, бросил он мне мочалку, а тот который внутри, красным вином.
Надо ли говорить, что после напряженного дня попавший внутрь стронций мы смывали особенно тщательно и обильно. Дошло до того, что мы выпили на «ты» и стали обращаться друг к другу по имени.
Откуда-то взялась гитара, и осмелевший лейтенант Макеев запел. Какой же прекрасный оказался у него голос, нечто среднее между тенором и баритоном! Самое удивительное, пел он не популярную молодежную «попсу», а романсы: и «Утро туманное», и «Не искушай меня без нужды», и «Я помню чудное мгновенье».
Пашка трепетно перебирал струны, тщательно артикулировал и точно попадал в ноты.
Ну, друг Макеев, тебе бы надо не в авиацию, а в консерваторию, не удержался я от похвалы.
А я там был, как о чем-то само собой разумеющемся ответил тот и заиграл что-то испанское.
Как это? поперхнулся я. Натворил что-то непотребное и тебя выгнали?
Никто меня не выгонял Я сам ушел, продолжал он перебирать струны.
Не может быть, не поверил я. Первый раз слышу, чтобы из консерватории кто-нибудь ушел по собственному желанию.
А что оставалось делать? Голос-то я потерял. Раньше у меня был приличный тенор, но после
Тут Пашка всхлипнул, но быстро взял себя в руки.
Помните Медного всадника? Так вот я попал почти в такое же наводнение. Осень, вода ледяная, а я бреду по пояс в невской воде и на руках несу самое дорогое любимую девушку. Она и ног не замочила, а я простудился и потерял голос. Консерваторию пришлось бросить. А потом меня призвали в армию и направили в авиационное училище. Так я стал вертолетчиком. И очень этим доволен! с нажимом закончил он.