Знаешь, сказал он, скоро сюда приедет Лидия Чуковская, дочь Корнея Чуковского.
Я про неё ничего не знал.
Это вообще человек уникальный, объяснил Вадим. Первый раз её арестовали еще в 1926 году за антисоветскую пропаганду. В 1937 году расстреляли ее мужа, физика-теоретика Матвея Петровича Бронштейна. Её саму не тронули из-за заступничества отца. Потом она выступала в поддержку Бродского, Синявского, Даниэля, Гинзбурга
Мы договорить не успели. Из такси вышли совершенно седая женщина и Евгений Евтушенко. Его я сразу узнал. Одет он был очень неординарно. Я бы сказал пижонисто: какие-то широченные брезентовые штаны, рубашка навыпуск, шейный платок, бейсболка.
Вадим нас познакомил.
Это начинающий поэт из Ставрополя, представил он меня.
Евтушенко поинтересовался:
Где твои стихи можно почитать?
Вот, собственно, и всё общение. Чуковская, Евтушенко и Вадим заторопились по каким-то своим неотложным делам, но прежде, чем проститься, Лидия Корнеевна пригласила меня к себе на дачу в Переделкино:
Приходите завтра. Евгений Александрович будет у нас читать свои стихи.
Придти я не смог в это день сдавал свой первый экзамен. Только много лет спустя, читая опубликованные дневниковые записи Корнея Чуковского, я наткнулся на такие строки: «Был Евтушенко читал вдохновенные стихи Читал так артистично, что я жалел, что вместе со мною нет ещё десяти тысяч человек, которые блаженствовали бы вместе».
Но мне, кстати, манера исполнения стихов Евтушенко не нравилась. Это выглядело как-то жеманно.
Игра угадай-ка
Раньше из Теберды в Абхазию вела Военно-Сухумская дорога, проложенная ещё во второй половине девятнадцатого века. Однако землетрясения, обвалы и оползни со временем прервали регулярное транспортное сообщение. Оставалась только пешая тропа.
Маршрут был сложный. Но он пользовался большой популярностью у туристов и у журналистов Карачаево-Черкесии. Конечный его пункт находился в абхазском селе Чхалта, откуда до Сухуми можно было добраться на рейсовом автобусе.
И вот мы (нас было четверо) в столице Абхазии. И здесь узнаём, что в селении Агудзера (в 12 километрах южнее Сухуми) отдыхают на своих дачах Евгений Евтушенко и Константин Симонов.
Про этот дачный район мы кое-что слышали. Знали, что там находится пансионат «Литературной газеты», дачи Нодара Думбадзе, Георгия Гулиа. Но про дачу Евтушенко слышали впервые.
Ему её Шеварнадзе подарил, пояснил хозяин кафе в Сухуми. Это у нас в Грузии самый богатый человек.
Игорь Косач, мой коллега, сразу же предложил взять быка за рога:
А давайте к Евтушенко в гости нагрянем. Заодно и интервью возьмём.
Вскоре мы воплотили задуманное в жизнь. Купили коньяк в виде рога, фрукты и отправились в Агудзеру. Место это очень живописное. Пальмы, мелкий, как мука тончайшего помола, песок на пляже, оригинальной архитектуры храм пророка Илии. Есть свой рынок, магазины, почта, кафе, ресторан в бамбуковой роще Даже в разгар лета там не было удушливой жары, а с пляжей открывалась панорама Сухумской бухты.
Евтушенко принял нас радушно. Он был в китайском шёлковом халате. Его семилетний сын Петя сразу же оседлал самого высокого из нас Анатолия Подопригору и буквально с него не слезал. А вот тогдашняя супруга Евтушенко, Галина, выглядела какой-то букой, не проронила ни слова.
Я её у Михаила Луконина увёл, похвалился Евтушенко. Живём уже четырнадцать лет, страшно даже подумать. Она из-за моих «левых» закидонов вены себе резала
Зачем Евтушенко говорил это незнакомым людям, непонятно. Нам всем стало как-то не по себе. Это было сказано ещё и при ребенке. Спустя много лет я узнал, что Галина взяла Петеньку из детского дома.
Недаром говорили, что Евтушенко склонен к эпатажу. Повертев в руках наш подарок в виде рога, он сказал:
Коньяк не пью, предпочитаю грузинские вина. И пригласил нас в винный погребок.
Когда мы гурьбой спустились туда, Евтушенко повернулся к нам спиной и возжелал, чтобы мы проверили его дегустаторские способности.
Мы стали наливать ему вина из разных бутылок, и он безошибочно угадывал не только марку вина, но и его «возраст». При этом читал стихи, посвященные винам:
Ненавязчиво вас пожалевши,
сладость мягкую даст «Оджалеши»
Или
В «Цинандали» кислинка хрустальна,