Техник пришёл, как и обещал через две минуты, и очень удивился, не приметив в застеклённой каморке вахтёра. Но свет там горел, значит, всё в порядке: ушёл на вызов. Где ему было знать, что, напротив, вахтёр с вызова уже вернулся и теперь спал под пледом в кресле.
С мягкой вежливой улыбкой техник попросил русского первооткрывателя лифтов войти внутрь подъёмника и сам последовал за ним. Потом спросил, на какой этаж желает подняться гость из близкой России и очень изумился, услышав, что на второй по европейской системе.
В Англии это был бы для него третий. Первый англичане называют особо ground floor, то есть «этаж на мостовой». Удивление техника пришлось как нельзя кстати: видя своеобразие русского друга, техник решил проводить его до дверей. Далее Вовка повторил by the way (между прочим) трюк с горячей водой пригласительным жестом левой руки от сердца к стакану и первым крикнул эротическое «Вонзай!»
Ошибка и непонимание важного смысла были налицо, и техник, ещё раз мягко улыбнувшись, взял предложенный стакан и, отпив четверть, начал шарить глазами по столу в поисках закуски. Её на столе не оказалось. Только два ломтика чёрного хлеба с широкими полосками свиного сала.
Ни ржаной хлеб, ни сало техник прежде не видел и рисковать не стал. Переложив стакан из правой руки в левую и подбирая слова из скудного английского лексикона, техник стал объяснять, как правильно произносить боевой японский клич. Закрепить объяснения Вовка предложил на практике, и техник выпил. Оставалось влить в него всего половину, но это дело и вовсе простое. «Сейчас он мне про значение банзая расскажет, а потом я ему напомню, что остатки сладки».
Банзай это очень важное слово. Когда самураи и их воины шли в атаку на врага, то этот клич не только укреплял их боевой дух. Важно было произнести его как можно увереннее и искренне, тогда он повергнет в смятение врага, и его слабость твоя сила.
Вовка так и сделал: крикнул «Банзай!» и вложил в него немало веры и силы. Техник не позволил себя так просто победить и крикнул «Банзай!» по-японски: громко, коротко, с верой в сердце. Вовка взглядом проводил опрокидывающееся донышко стакана, и когда последние капли стекали в техника, а слезы побежали по щекам, то быстро спрятал свой полный стакан и выставил на стол другой тот, что опустошил бедный вахтёр. После очевидной победы в словесном поединке над врагом мирный договор всё ещё не подписан японец позволил себе отщипнуть кусочек чёрного хлеба, понюхал и съел его.
Дальнейшее Владимиру Ивановичу было знакомо: прихожая, трудные ботинки, ускользающие шнурки и уплывающая дверная ручка. Конечно, он помог, вызвал восхищение стойкостью и силой характера и потащил техника под плед к вахтёру. Добрая русская душа, хлебосольная, безотказная.
II
Влетев радостно в лифт, нос к носу столкнулся Вовка с коллегой по родному Московскому институту, а теперь и здесь быть им вместе.
Твою мать, кабы раньше знать! А те, что поселяли, разве не могли меня предупредить?! Сколько продукта пропало! Твою мать!
В дом входя, здороваться полагается, а ты сразу в крик и ругань. Ты что, не рад своих видеть?
Рад, ещё как рад! Я тут, не зная, с кем выпить, водку в этих м -ков влил. Семьсот грамм! Могли бы с тобой «за встречу» хряпнуть. Всё эта злая Судьба.
Ты подожди судьбину клясть. Ещё осталось?
Осталось. Я ж только приехал. У-у, проклятая!
В какую тебя закинули?
На сто первый, вяло и с обидой на Судьбу ответил Вовка.
Товарищ, коллега, собутыльник, ровесник и прочее, напротив, весело крикнул, убегая по ступенькам вверх:
Жди через минуту. Чёрный хлеб есть?
Есть.
Не трожь и не режь! Сами съедим.
С тяжёлой Судьбой за плечами побрёл Владимир Иванович к себе в квартиру ждать Витька на последний стакан московской «Столичной». Было отчего на неё обижаться.
Виктор Викторович, он же Витёк, пришёл не один, как и прозвучало, а с женой Майей. Такое весеннее имя было у очень симпатичной Витькиной брюнетки. Детей они бросили одних: «Картун за ними присмотрит». Картуном за границей называется телевизионный канал, где днём и ночью крутят мультфильмы. Идёт сплошная дрянь, да такая, что Флинстоны покажутся шедевром. Иногда, как Добролюбовский луч света в тёмном картунном царстве, блеснёт Дисней: Том и Джерри, Бакс Бани, Рэд Хот Райдер. Но это очень редко. Взрослых родителей дети стараются к Картуну не подпускать им от рождения свойственна доброта и забота, а сами тем временем глупеют и не отходят от Картуна. Что поделать, ТВ нянька.