У-у, расстроился Хамелеон.
Ты огорчен? нагло прозвучало по рации.
А то нет! Что ж хорошего, если ты занята, и у тебя для меня времени не остается?
А кто тебе сказал, что я занята? На пару часиков в бар могу и выбраться. Придешь?
Приду.
Когда Хамелеон заглянул в бар, диспозиция была ясная. Вон занятый столик у стены, а соседние, что характерно, пусты, хоть в баре и полно народу. А за тем, за занятым столиком Крысуля. Собственной своей холодномордой персоной. Хамелеону, с его инфракрасным зрением, температура ее тела от двери была видна.
Девушка, откинувшись на спинку стула непринужденно трепалась с двумя ребятами. Экипированы мальчики ой-ей-ей Ухмылку бы им в сорок зубов и хоть плакат рисуй героические охотники на зомби. Хамелеон остановился в дверях. Смотрел. Действительно, Крысуля как Крысуля. Ее мимика, ее жесты. Как будто как будто макияж это у нее такой дурацкий. Девчонок хлебом не корми, дай раскраситься. И чем глупее, тем лучше. Холодная? Так говорю же, накрасилась для него, Хамелеона, температура и цвет понятия «однофигственные». Он передернулся, вспомнив боевую раскраску, которую наносила на свою физиономию односельчанка Стрекозы, девчонка по имени Осока, когда приезжала в Зажарск охотиться по кабакам на мужиков. Пожалуй, проще поцеловать зомби.
Интересно, а Крысуля его правда не замечает, или дает привыкнуть?
Хамелеон отлип от дверного косяка, подошел и плюхнулся за Крысулин столик. Скептически осмотрел девушку.
Вживую ты красивее. Хотя и так тоже ничего, вот уж не подумал бы.
Не боишься, стало быть, что я тебе голову откушу?
А чего мне бояться? Это ты бойся. Если откусишь, мне все уже будет фиолетово. А вот как ты без меня будешь обходиться?.. Ну, готова открывать тему «исследование степени адекватности зомби во время оргазма»? нагло ухмыльнулся он.
Крысуля поморщилась. Да уж, поднаторел что-то в последнее время милый друг в научной терминологии.
М-да, сказала она. Открывать тему действительно рановато наверное. Ладно. Откроем сеансов через несколько.
В общем, посидели мило. В компании было не так стремно, как наедине. Под конец Хамелеон расхрабрился и даже потрепал Крысулю по щечке. Кажется, всерьез растрогал тем, что при этом не вздрогнул. Смешно. Пусть все эти полуслепые вздрагивают, они температуры не видят. А для него, Хамелеона, ее температура никак не могла оказаться неожиданностью.
На втором таком свидании они уже целовались, выставив «охотников на зомби» за соседний столик. А еще через пару свиданий Хамелеон вообще обнаглел.
Что обещала, какие слова говорила! картинно возмущался Хамелеон, по всей Зоне, мол, хвастаться будешь! Ну и где оно?
А ты два раза хвастайся, посоветовала Крысуля. Сначала что целовался, потом по поводу всего остального. Получишь два удовольствия вместо одного. Понял?
* * *Смотри-ка, живая, хмыкнул Вепрь, подсаживаясь к Крысуле в институтской столовой.
С кем не бывает, рассеянно ответила она. А что?
Ничего, просто приятное разнообразие. Я, собственно, к тебе по делу. Двое моих приятелей жаждут с тобой познакомиться. Вынь да положь им Крысулю.
А в чем проблема? удивилась она. Они что, без протекции не могут подойти? Я не кусаюсь Даже когда зомби не кусаюсь почти!
Крысуля расхохоталась собственной незамысловатой шутке.
Если ты не забыла, мы режимный объект, сообщил Вепрь, терпеливо дождавшись возможности говорить. Для прохода на территорию Института требуется пропуск, а для его получения нужно обоснование. А выписывать на людей товарно-транспортные накладные у меня как-то не получается нет у меня, увы, твоих талантов по части безбашенности.
Действительно бардак, согласилась Крысуля. Ну ладно, рабочие корпуса. Но общежития, столовая или, скажем, бар? В баре-то какая секретность? Кто-нибудь не знает, чем в баре занимаются? Хотя если подумать
Глаза Крысули подозрительно и очень-очень знакомо заблестели.
А изложу-ка я тебе, уважаемый сэр, свои на этот счет соображения.
Она с увлечением взмахнула рукой и начала со всей возможной вдохновенностью:
Бар засекречен, дабы не портить светлый имидж российского ученого и не подрывать престиж Зоновской науки. Информация о том, сколько может выхлестать Зоновский научник, особенно под интеллектуально-заколупическую беседу о работе или о вечном и прекрасном, входит в категорическое противоречие со старательно внедряемой в неосведомленные, а может быть даже и неокрепшие умы легендой о высоком моральном облике и