Это я-то горланю!? да ты кто такой, чтоб мне такое говорить!? а ну-ка выгляни там, я получше тебя разгляжу, пигалица! мгновенно обозвав его, потребовал волчонок.
Это с чего ты взял, что я пигалица!? На, смотри! я ничуть не меньше тебя! И пою я намного лучше, а ты только и можешь, что выть да зубы скалить! Не дано тебе, волчонку, быть музыкантом, у тебя и слуха-то нет! Потому и приходиться, вам волкам, по ночам на Луну выть! Лишь она одна и может вытерпеть ваше унылое завывание! вдруг рассердившись, наговорил всякого неприятного Тишка. Разумеется, от всего услышанного волчонок только ещё больше обиделся.
Ах, ты так! бьёшь по самому больному! Да! нас волков никто не любит, и песни наши протяжные тоже не слушают! Но ведь и вас барсуков не очень-то на концерты зазывают, не видел я ни разу, чтобы барсуки перед публикой выступали! Ну что съел!? вот так-то! вмиг парировал Кыш, и этим только ещё сильней раззадорил Тишку.
А нас на концерты потому и не зовут, что вы волки своим воем всем петь мешаете! Вот я, пришёл на речку учиться правильно мелодию выводить, а здесь ты, со своими скрипучими гаммами! вот и попробуй тут научись, когда под боком так нескладно воют! дерзко съёрничал он.
Ты хочешь сказать, что это я виноват в твоих бедах!? Нет, так дело не пойдёт! А ну-ка спой мне чего-нибудь, а я послушаю! Вот тогда и посмотрим кто прав, а кто виноват! тут же бросил вызов Кыш.
А вот и посмотрим! слушай, да повнимательней! и потом не говори, что не слышал, ведь со слухом-то у тебя не всё в порядке! опять огрызнулся Тишка, но уже не так сердито, и сходу встав в позу оперного певца, затянул одну из своих мелодий, что сочинил накануне. И надо же такому быть, эта мелодия понравилась волчонку. Хоть Тишка и пел всего пару минут, но Кыш прекрасно разобрал все нюансы, тона и переливы. Особенно те, в которых Тишка из низкого тембра переходил на высокое звучание.
Вот это да! ни за что бы, ни подумал, что барсуки могут так петь! Я-то полагал, вы только пыхтеть да норы рыть умеете! А ты тут такие рулады выводил, так здорово пел! Ну что же, ты меня убедил, мой вой по сравнению с твоим пением никуда не годиться едва Тишка закончил петь, чуть с грустинкой признался Кыш. Тишка был немало обескуражен таким признанием волчонка. Ну а то, как же, минуту назад тот его ругал, а теперь на тебе, хвалит, и притом честно, искренне. Тишке даже стало стыдно из-за того, что он так бессовестно грубил волчонку.
Послушай-ка волчонок, ты извини меня за моё наглое поведение, я не должен был тебе хамить, просто я думал ты задавака и воображала, а оказалось, что нет! Ты такой же, как и я, также любишь музыку, и честно признал, что я пою лучше. Но ты сильно не грусти, не расстраивайся, ты тоже неплохо воешь, вот только у тебя тональность не та, тебе нужен напарник, чтоб тебя поправлял, и всё у тебя получиться поспешил извиниться и приободрить волчонка Тишка.
Эх, барсучонок, кто же ко мне в напарники-то пойдёт, ведь некому, ни братьев, ни сестёр, у меня нет! Да и взрослым со мной возиться некогда, а со стороны я вообще никому не нужен, ну, кто же захочет с волчонком дружить опять печально признался Кыш.
Да как это кто!? я буду с тобой дружить! я стану тебе напарником и начну тебя поправлять! А что, почему бы и нет, парень ты я вижу честный, приветливый, кривить душой не привык, так что давай знакомиться! Меня Тишка зовут! а как тебя? бодро отозвался барсучонок.
А меня, Кыш! но только мне это имя не особо симпатично, какое-то оно сухое, Кыш и всё тут! Вот толи дело у тебя, вон какое весёлое, задорное Тишка! и звучит, словно журчание ручейка! а у меня так не получиться быстро ответил волчонок.
Ну что ты!как не поучиться, всё получиться! Я просто стану звать тебя распевно и весело, ну почти так же, как и меня зовут! Вот послушай; Кыш-ка-а-а! Кыш-ка-а-а! задорно пропел Тишка, ну вот слышишь, как сразу озорно звучит! весело добавил он.
Да! точно! так намного лучше! «Кышка» это как раз то, что надо! А уж когда я вырасту, тогда пусть по-взрослому, «Кыш» зовут! а сейчас я для всех «Кыш-ка-а-а»! тоже радостно пропел волчонок. И ребята с удовольствием рассмеялись. Они хоть и находились по разные стороны реки, но мыслили одинаково. И радость их была неподдельная, чистая, искренняя, настоящая, какая бывает только в детстве. И ещё неизвестно, сколько бы они так радовались своему знакомству, как вдруг в их зарождающуюся дружбу опять вмешались взрослые.