Откуда такая роскошь? Интересуется Рыданов.
На помойке ресторана «Нева» разжился.
Глушко нервно глотает подступившую слюну.
Кто не по рыбе, произносит Губа, Может поесть отбивную котлету. Правда, её уже кто-то ел, но этот кусок можно выбросить.
Я не голоден, отвечает Глушко.
Причём здесь одно к другому? Миролюбиво говорит ему бомж, Человеку нужно есть не зависимо от того, хочет он или нет. Есть еда ешь. Нет терпи.
Губа заканчивает накрывать стол. В центре него ставит початую бутылку водки.
А это тоже ты нашёл на мусорке? Спрашивает Рыданов.
Обижаешь, «Дылда». Это я купил в магазине. За сданные бутылки.
А почему она початая?
Пробу снимал, Подмигивает Губа, Может разбавленная. Садитесь.
Глушко вздыхает, проходит и садится на ящик. Рыданов следует его примеру.
Минуточку! Говорит Губа и извлекает из многочисленных одёжек одноразовые стаканы, Неудобно с дорогими гостями из горла пить.
Он разливает водку по стаканам. Поднимает один из них:
За знакомство!
Глушко поднимает стакан и внимательно изучает края.
Я их на свалке нашёл, успокаивает его бомж, Да ты не переживай, они уже водкой продезинфицировались.
Рыданов и Губа пьют. Глушко незаметно от них выливает водку.
Ты не знаешь, Губа, интересуется он, чего это на нашего брата охота такая началась, что уже четверых братков хоронить приходится?
И до вас уже эта новость докатилась? Вздыхает бомж.
Не то слово, поддерживает Рыданов, И в Пензе уже гудят.
Губа пожимает плечами:
А кто его знает. Все мы под Господом Богом ходим. Рано или поздно все там будем.
Хотелось бы не рано, крестится Рыданов, а поздно.
А вот этого узнать нам не дадено, говорит Губа и принимается закусывать.
А что братки говорят? Продолжает выпытывать Глушко.
Я не спрашивал, отвечает бомж, У нас вообще спрашивать не рекомендуется, пока сами не расскажут.
24
Петрович сидит с лидером районных бомжей Дубом на невысоком заборчике, который ограждает уличное кафе от дороги. В руках держат по кружке пива, прикладываясь к ним через определённый промежуток времени.
Странные они какие-то, Петрович, рассказывает Дуб, эти приезжие из Пензы. Губа говорит, что всё время про убийства спрашивают.
Какие убийства? Спрашивает Петрович.
Не чуди! говорит Дуб, Будто ты не знаешь, что за неделю кто-то уже четверых наших положил.
Я думал, что это «мулька» какая-то, а выходит правда.
Горькая правда.
А ты не догадываешься, кто это может быть? Интересуется Петрович.
Нет, отвечает Дуб, Если бы знал, давно бы его порешил, гада.
А эти, из Пензы которые?
Не знаю. Но всё может быть, произносит Дуб, Нужно проверить. Они с «Губой» сейчас «скентовались» и живут у него.
Не боишься, что они «Губу» прикончат.
Нет, машет рукой предводитель бомжей, Если бы хотели прикончить, уже давно бы это сделали.
Тогда чего ты их подозреваешь?
Не люблю, когда много спрашивают.
Так я же тоже спрашиваю? Улыбается Петрович.
Ты одно, а они другое, объясняет Дуб, Ты свой, а они чужие.
А я «Губу» знаю?
Может и знаешь, пожимает плечами вожак бомжей, В подвале на Большой Подьяческой, 12 обитает. Не встречался?
Петрович на некоторое время задумывается, потом отрицательно вертит головой:
На Большой Подьяческой? 12? Нет. Не довелось.
Петрович поднимается на ноги.
Ещё по одной?
Можно, соглашается Дуб.
Петрович забирает у Дуба пустую кружку и идёт к стойке бара. Тот внимательно следит за ним.
25
Рыданов лежит на порванном матрасе. Глушко стоит посередине подвала, с подозрением бросая взгляды по сторонам.
Ты так долго не выдержишь, Лёва, говорит Рыданов, Ложись, в ногах правды нет.
Не могу, Андрюша, отвечает Глушко, Мало того, что он заставил нас есть всякую гадость, от одной мысли о которой меня начинает мутить, так теперь я должен лежать на матрасе, который кишит вшами и тараканами.
Рыданов вскакивает на ноги и начинает чесаться.
Чего ты мне раньше не сказал?
А ты сам не знаешь?
Не знаю.
В подвал возвращается Губа.
Отдохнули?
Немного, говорит Рыданов.