Родителям скажем, что уезжаем на рыбалку дней на шесть, чтобы не волновались, предложил Александр, управимся раньше, раньше вернёмся.
Замётано!
Под скалой
Туманным утром следующего дня они уже стояли на дощатом перроне маленькой станции, глядя на красные огни удаляющейся электрички.
К великому удивлению путешественников, паром по-прежнему существовал. На его деревянный настил, выбрасывая вверх облако чёрного дыма, карабкался колёсный трактор с прицепом. Паромщик веснушчатый подросток, переложив громадное весло, надев на ручку проволочную петлю, подошёл к пассажирам. Паром, с шумом разрезая воду острым носом, двинулся к противоположному берегу.
Давно не был в этих местах, протягивая паромщику деньги, поинтересовался Миша, когда-то тут работал добрый старик «дед Бога».
Его давно нет в живых, ответил парень, он мой дед, но я его не застал, мне о нём батя рассказывал.
Выяснилось, что трактор едет за сеном в нужную рыбакам сторону. В кабину к трактористу сел один мужчина, а другой залез на прицеп, куда следом за ним, последовали Александр и Михаил.
Сидя на нещадно болтающейся скамейке в кузове прицепа, стараясь перекричать рёв тракторного двигателя, разговорились.
Со слов местного бородатого мужчины, таёжная деревня давно потихоньку умерла. Сначала разъехалась молодёжь, потом родители с детьми четырёхклассную школу-то закрыли, вскоре уехала «фельдшерица». Следом разъехался народ средних лет. Оставшиеся в деревне старики прожили недолго. Дома, что покрепче, разобрали и увезли на центральную усадьбу, для нужд колхоза.
Давненько я там не был, закончил бородач, не знаю, может «каки» избы и остались ещё не разобраны.
Трактор, разбрызгивая лужи, ходко бежал по лесной дороге, съезжая с неё и опасно протискиваясь между стволами деревьев на обочине, когда на дороге возникала громадная грязная лужа с глубокими колеями и торчащими из грязи острыми камнями.
Была дорога, как дорога, зло матернулся мужик, одно лето лесовозами лес повозили, и всё! Разбили в хлам!
Наконец рычащий трактор выбрался из-под разлапистых елей, и побежал по скошенному покосу. Грохот двигателя немного стих, разговаривать стало легче.
Помнится, здесь где-то скала была с древними надписями. Она сохранилась? спросил Михаил.
А куда она скала-то денется? Так и стоит на краю покосов. Говорят, как ни гроза, обязательно в неё молния шибанёт! Гиблое место, прости меня Господи! Так вам надо к скале, аль к деревне?
К скале, ответил Саша.
Мужик встал и, повернувшись к трактору, свистнул. Переехав очередной маленький мостик через быструю речушку, трактор остановился.
Вам так ближе будет, через покос. Вон, скала-то из-за ёлок выглядывает, напрямки и идите, «тута» болота нет, сухо! Назад к парому лучше вертаться часам к восьми, позже Андрюха паром закроет, и домой уйдёт. Будете добираться вплавь! Удачи!
Путешественники спрыгнули с прицепа и по свежескошенному лугу направились к торчащей над деревьями скале. Через какое-то время звук тракторного мотора стих, и в воздухе повисла гнетущая тишина. Ни пения жаворонка, ни чириканья птичек, ни журчания близкой речки. Тихо, как в могиле.
По мере приближения, каменный исполин казалось вырастал на глазах и становился всё угрюмее и зловещее.
Чёрт меня дернул предложить эту затею! запоздало подумал Михаил, но промолчал.
Вскоре подошли к речке, где много лет назад друзья собирались порыбачить. Она протекала вдоль подошвы пологих песчаных высот, покрытых могучими соснами и елями. Кое-где из этой зелени, как стены древней крепости, торчали острые, растрескавшиеся скалы. За высотами, в паре километров, в обрамлении зарослей ивы, должна была протекать невидимая отсюда, основная река, за ней насыпь железной дороги и станция, на которой путешественники утром сошли с пригородной электрички.
Сама скала, как главная башня крепости, выпирала из самой высокой сопки и вроде, действительно собиралась убежать к дальним таёжным хребтам.
Речушка после прошедших дождей оказалось полноводной, пришлось раздеться и перебродить её по пояс в воде.
Возле скалы и на древних камнях всё оставалось по-старому, как много лет назад, словно время здесь остановилось. Засыпался грунтом лаз был едва виден в густой непримятой траве.