Ленарис призналась, что Страт не наш сын. Так-то вот.
И ускакал в темноту.
Два дня прошло после той новости. Страт вернулся из кузни уже затемно.
Не то, видимо, он прочел на лице Марика:
Похоже, я горе всем приношу.
С чего ты это взял? Разом откликнулся Марик.
Места, вижу, себе не находите.
Не нахожу. Признался Марик. И из-за тебя тоже. Но напрасно ты решил, что если сбежишь, мне легче станет. Марик хотел, было, обнять Страта за плечи, но ростом не вышел. А, что горя касается, то не нам о нем судить.
Нам. Упрямо вскинул голову Страт. Я, и на самом деле, горе приношу. Почему, не знаю.
Растерялся Марик от его откровения, забыл сказать, что ждут Страта на игрища, богине Рожане посвященные. В городе таковые не устраивают, церковь не благоволит, потому и немало городской молодежи на игрищах бывает.
Еще об одном не сказал Марик: немало уже девушек по Страту сохнут.
Зато, на следующий вечер отправил Марик Страта «проветриться».
А потом и отправлять не надо было, сам туда спешил.
И вдруг поблек что-то Страт: нехотя на игрища идет.
Не заболел ли, часом?
Устаю очень. Работы много стало, а ни умения, ни металла не хватает. Как будто признался Страт, но Марик иное видел: если металла нет, то какая ж тут работа.
Ребята обижать начали? Вместо этого спросил Марик.
Меня? Удивился Страт.
А и верно: возмужал за лето парень, накачали ему силушку молотки-молоты.
Никак, гульбища-хороводы закончились? Не отстает Марик.
От последнего вопроса Страт, вроде бы, очнулся, но погрустнел еще больше. И Марик благоразумно все расспросы прекратил.
Однако Страт сам разоткровенничался. А причина, как всегда, банальной была: не Страта обижали, а .
Только, не Марик пошел к Вердлу отцу Верики. Сам Вердл «случайно» с Мариком на «узенькой тропинке» встретился.
Вердл особо и не таился:
Ничего против Страта я не имею, готов хоть сегодня породниться.
А Верика?
О ней и речь. Тихоня она, как и твой Страт. Вот, и строят ей каверзы соперницы.
Какие соперницы? Не понял Марик, сам-то в этих делах слабо разбирался.
А то, и соперницы. Есть тут некоторые, готовые богатством своим женихов к себе приманить. Вчера чуть, было, не побили Верику. Если бы не проезжал Полковник мимо, не знаю, что бы и вышло. Она-то и не призналась, в себе обиду затаила. Полковник рассказал.
Понял тебя, Вердл. Сегодня же с ним поговорю.
Ты его особо-то не строжи. Смутился Вердл. Верика, про то, что к тебе пошел, не знает.
Нравится тебе Верика? Не научился-таки Марик за свою жизнь ни большой, ни малой дипломатии, потому и удалился из города.
Нравится. Очень. И лицо Страта пунцовыми пятнами пошло. Она не обращает на меня внимания.
Вот, и я такой. Не увидел в свое время любви ответной, так и прожил без нее свою жизнь.
Откуда ты знаешь? Сначала замешался, но тут же и оживился Страт. Это . Да, я .
Не мог знать Марик, что так получится. Никто не мог знать.
Сезон игрищ подходил к завершению. Скоро, очень скоро и для богатых, и для бедных наступит время заготовок, не до игрищ будет. И светлое время суток давно на убыль пошло. Да, и дожди стали все чаще под крышу загонять.
Но молодые они и есть молодые.
***
Ее могли и не заметить, но и не заметить ее не могли. Особенно после того, как она ловко выхватила из хоровода Страта и крепко прижала его к себе.
Ну, один раз это: много этому имен, но посмеялись бы и забыли.
А второй раз это уже вызов.
Так уж повелось, попасть в центральный круг большое испытание, и туда по своей воле мало, кто рвется. Туда, чаще всего, выталкивают. А оттуда либо венчан, либо мечен.
А она .
Городские ее тоже не признали: никто ее там не встречал, говорят.
А она в круг сама снова выпала.
Не успели ее соперницы и переглянуться, как Страт тоже в круге оказался. И не в круге уже, а в ее объятиях.
Не бывало такого прежде: и хоровод распался раньше времени, и костер, через какой прыгать готовились, никак не разгорался.
Не понимал Страт, что с ним происходит, все из рук валится, а что игрищ касается: сердце туда не слишком рвалось, зато ноги бежать были готовы.
Но не с того новое игрище началось.