Как-будто она жила одновременно двумя параллельными жизнями сразу: в физическом теле, делая обычные будничные дела, уставая и старея, и в другие часы она наслаждалась внутренней гармонией и покоем, порхала в духовном мире, ощущая себя лёгкой и невесомой пушинкой.
Её тело было «тюрьмой» для прекрасной души прекрасного Ангела.
В физическом плане она не выглядела счастливой и здоровой: тело предательски подводило, дряхлея с каждым годом, а душа-девчушка внутри пела, веселилась и скакала в «тёмной тесной комнатёнке» её теле, и чувствуя себя неуютно, всегда хотела вырваться на свободу.
Бабуля тоже знала, что когда-нибудь её Ангелочек вылетит из тела и уйдёт к Отцу! Эти мысли не приносили ей ни беспокойства, ни тревоги. Это было правильно и хорошо.
Там, на свободе в небе её Ангелочку будет легко и просторно. И этот Ангелочек она сама, её душа, её жизнь! Что держаться за бренное тело?
Да, хорошо! сказала старушка. Дожилась! Сил нет больше жить! Я тоже хочу к Отцу!
Ну, вот и договорились! скал Ангел. Я пошёл!
Бабушка вдохнула в последний раз и замерла.
Это всё? Конец истории? спросите вы.
Нет, это только начало жизнеописания моей мамы а я, как её дочь, могу рассказать очень занимательную и удивительную историю.
Глава 1. Человек родился во тьму
Тёмным вечером ноября 1955 года к фельдшерскому пункту в шахтёрском посёлке Черновские Копи в забайкальской степи подъехал грузовик. Из кабины суетливо выскочил молодой статный мужчина в длинном чёрном пальто и каракулевой шапке-ушанке. Он протянул руку женщине, помогая вылезти из кабины. Светловолосая женщина, скорчившись от боли осторожно опустила ноги с подножки машины. Серое драповое пальтишко только наполовину прикрывало её огромный живот.
Не спеши, Нина, потихоньку! говорил мужчина, крепко поддерживая её за локоть. Держись за меня!
Она спустилась на землю и согнулась от боли. Схватки начались ещё дома, в Кеноне, в маленьком рабочем посёлке, где была размещена воинская часть, в которой её муж служил писарем и бухгалтером при штабе.
Вокруг была кромешная тьма и холод. Была середина ноября, и холодный ветер раздувал полы её тонкого пальтишка. Одинокий фонарь тускло светил возле крылечка деревянного домика местной больницы. Они взошли на крыльцо и постучали в дверь.
Сонная старушка в телогрейке открыла дверь:
Ну, что роженицу привезли? спросила она. Заходите. Дочка, сюда, на лавку садись, раздевайся. У нас тут тепло. Печку протопили!
Нянечка указала на длинную лавку у стены коридора. В соседней комнатке тоже было полутемно.
Доктора разбужу покамест, сказала она. А вы, муж идите, идите.
Женщина растерянно взглянула на мужа. Ей было страшно оставаться одной в незнакомом месте ночью. Боль всё больше охватывала тело, как-будто разрезала живот. Она застонала.
Иди, Георгий. Я как-нибудь
Держись. Я завтра приеду. Здесь и телефона-то нет узнать.
Иди иди.
Процедуры подготовки к родам прошли, как в тумане. Часа через два, когда схватки стали нестерпимыми, врач высокая крупная женщина в годах, велела ей лечь на «родовой стол» широкую лавку, застелённую белой простыней, и тужиться.
Тужься сильнее! Щеки-то не надувай. Вниз дави, вниз! равнодушным голосом командовала она.
Нина была худенькая и слабая. У неё кружилась голова, перед глазами плыли чёрные круги, и не было сил тужиться и шевелиться.
Видя её слабость, акушерка сложила руки вместе, положила свои предплечья под грудь женщине, туда, где начинался живот и с силой легла всем телом на руки. От тяжести веса Нина напряглась, сопротивляясь давлению, и что-то тёплое и большое проскользнуло у неё между ног и плюхнулось в лоток на лавке, а ноги обдала тёплая волна крови и стала наполнять лоток.
Нина уже ничего чувствовала. Ей казалось, что она провалилась в большую чёрную яму с вязкой грязью, тёмную и страшную, ещё темнее, чем этот забытый Богом посёлок в холодной забайкальской степи. Она барахтается в этой грязи и не может вылезти. Становилось холодно и страшно.
Эй, не спи! Очнись. Дочка у тебя! услышала она голос акушерки. Да хорошенькая какая! Беленькая, ну, чистый Ангел!
Нина открыла глаза. Боль постепенно уходила из тела, и хотя начался озноб, ей стало легче. Теплая волна крови продолжала наполнять поддон.