Старуха ушла, злобно фыркая себе под нос.
Скатертью дорожка! бросил вслед ей новоиспеченный царский фаворит.
Да пошел ты к Папе Римскому! не осталась в долгу старая.
Несколько смущенный столь приятным обменом любезностей, я обратился к Типу:
Послушай дружище, а нельзя ли мне поговорить вон с той яркой блондиночкой?
Кого это вы имеете в виду, Ваше величество?
Да вон та, с нашивкой звезды Давида на интересном месте.
А, это Вероника, понимающе оскалился он, наша главная фрейлина, она отвечает за воспитание жен Вашего величества.
Педагог что ли?
Пожалуй, что так.
Она говорит по-русски?
Разумеется, она родом из Харькова, прибыла в страну на заработки, проявила себя с лучшей стороны и была рекомендована в гарем Вашего величества.
То есть, как это в гарем, в качестве жены?
Чтобы попасть в гарем в качестве жены, надо принять иудаизм, а она христианка и не хочет менять религию, стало быть, путь в жены ей заказан. У нас она идет по административной линии.
Так я могу с нею, это
Видите ли, Ваше величество, она ведь и не жена вовсе, а из обслуживающего персонала, кроме того, гойка (гой обозначение не еврея в иудаизме), значит венчать вас с участием раввина невозможно.
Зачем венчать? недовольно поморщился я, чего ты все усложняешь, маршал?
Я тут не причем, Ваше Величество. Согласно дворцовому циркуляру, даже с наложницей царь должен обвенчаться, хотя бы на час, чтобы переспать с ней.
Так обвенчайте меня с ней и вся недолга.
О, в вашем царстве это не так скоро делается, Ваше величество, прежде Вероника должна стать еврейкой, а она не хочет.
Так я что, не могу с ней?
Ну почему же не можете, я сейчас так все устрою, что никто нас ни в чем не заподозрит.
По мобильному телефону маршал тотчас связался с Вероникой:
Мать, сказал он, его величество желает
Я готова, сказала Вероника, и я почувствовал, как мигом ослабли мои коленки.
Глава пятая
Любовь с первого взгляда
Тип привел меня в таинственный полумрак царских покоев.
Это было просторная спальня в стиле барокко: старинная кровать, стены, окрашенные в нежные тона и высокие окна с малиновыми портьерами. Несмотря на тона и тяжелые портьеры в душе я был неспокоен. Тип, заметив мое волнение, сказал как бы невзначай:
Ваше Величество, все будет в лучшем виде, только не надо лишних телодвижений. Доверьтесь этой женщине.
А я не волнуюсь, с чего вы взяли?
Я в этом не сомневаюсь, Ваше величество, я хотел просить вашего разрешения приступить к службе.
Согнувшись в холопском поклоне, Тип смиренно ждал моих указаний.
Разрешаю.
Ну и прощелыга же этот Тип, без вазелина в анус влезет.
Типяра щелкнул каблуками, лихо развернулся и пошел к портному шить себе мундир фельдмаршала.
Я огляделся, царская кровать была необъятных размеров: кавалериста можно было уложить вместе с амуницией, лошадью и недельным фуражом. Я пощупал свежие простыни и обратил внимание на бархатную штору за кроватью, которая явно что-то скрывала. Я отдернул красный бархат и моему взору предстал чудный вид на мраморный бассейн с прозрачной водой.
У меня перехватило дыхание красотища-то какая!
Служка, стоявший у бортика, кланяясь, знаками предложил моему величеству освежиться. Я не заставил себя долго упрашивать, скинул джинсы, пропахшую потом рубашку, купленную на барахолке в Яффо и с визгом сиганул в ласковую теплую воду.
Когда я вышел из бассейна, моя рвань куда-то исчезла. Готовый к услугам лакей растер меня мохнатым полотенцем и накинул на плечи халат с шестиконечной звездой на спине. Вместо дырявых башмаков, которые я носил второе лето, я обулся в остроконечные сафьяновые сапожки с вздернутыми носками и подпоясался цветистым атласным платком. Второй прислужник с тяжелым тюрбаном на бритой голове подал мне корону на подносе и рюмашечку прохладного напитка, который по вкусу напоминал пятидолларовый коньяк «Наполеон». «Козлы, с неудовольствием подумал я, кажется, они экономят на моем величестве» Лысую голову слуги я разглядел, когда в порыве подобострастия он изогнулся слишком низко и тюрбан камнем свалился с его темени.
Прополоскав глотку бодрящим напитком, я снова вошел в царскую спальню и обнаружил здесь Веронику. Она была укутана в светлую газовую тунику, сквозь которую просвечивало гибкое тело. Длинные ноги, смуглый живот и полная грудь, сулившая простому смертному несказанное блаженство. Запястья рук женщины были перехвачены золотыми браслетами, а нежную хрупкую шейку обрамляло ожерелье из белоснежного жемчуга.