Настоящий джентльмен. Если б захотел, стал бы губернатором, но не хочет, потому что все время в разъездах: в Блэк-Хиллз у него угольные шахты и золотодобыча, в Скалистых горах – серебряные копи.
За разговором остаток пути пролетел незаметно. Один раз наведался Маса, по-прежнему в чем мать родила – чтоб не испачкать об уголь одежду. Принес бутылку вина и чудесный окорок, сбоку немножко забрызганный кровью покойного стюарда. Эраст Петрович от такого угощения воздержался, а паровозные ничего, обрезали краешек ножом и с аппетитом поели.
Наконец впереди появился огромный щит с гордой надписью: «САМАЯ БОЛЬШАЯ СТОЛИЦА ГРАФСТВА В ВАЙОМИНГЕ. 2132 ЖИТЕЛЯ», а дальше уже виднелись дома и станция.
На платформе стояла густая толпа – очевидно, всё население «самой большой столицы». Поездной почтальон отправил с полустанка телеграмму о банде, и круктаунцы высыпали поглазеть на подвергшийся нападению поезд.
– Как героев встречают, – приосанился машинист, надел поверх комбинезона сюртук, выпустил из кармана часовую цепочку.
Кочегару принарядиться было не во что – он просто подкрутил усы и сдвинул набекрень замызганную шляпу.
– Сам мистер Стар пожаловал. Пускай полюбуется, как Черные Платки ему вагон разукрасили. Да вы на мэра смотрите, а полковник – вон он, в сторонке от всех, видите?
Вокруг человека, на которого кочегар тыкал своим черным пальцем, действительно, сохранялась почтительная дистанция, которой он, казалось, не замечал.
Высокий, худой, с седой козлиной бородкой, Морис Стар был вылитый «дядя Сэм» с плаката, разве что очки лишние. Скрестив длинные руки, он сосредоточенно разглядывал изуродованный вагон, на Фандорина даже не посмотрел. Оно и понятно. Кому бы пришло в голову, что чумазое чучело, торчащее на ступеньке паровоза, и есть знаменитый бостонский сыщик?
Зато Маса, сошедший на перрон с важностью царственной особы, успел и умыться, и приодеться. Он был в песочном клетчатом костюме, соломенном канотье, белых гамашах, а в руке нес трость своего господина.
Полковник с любезной улыбкой двинулся ему навстречу, да вдруг остановился и поправил очки – не ожидал, что «мистер Фэндорин» окажется азиатом.
Эраст Петрович разрешил затруднение клиента, подойдя и представившись.
– I beg your p-pardon for this attire, – присовокупил он со смущенной улыбкой. – You can see for yourself, that the final leg of my journey was not exactly a picnic .
Стар обернулся к непрезентабельному Фандорину и вдруг на чистейшем русском языке произнес:
– Батюшки-светы! На кого вы похожи! Простите, не знаю, вашего отчества.
– Петрович. Эраст Петрович, – ответил тот после секундного замешательства. – Вы, вероятно, долго жили в России?
Полковник засмеялся.
– Я русский. «Морисом Старом» сделался только в Соединенных Штатах. В этой стране человека не могут звать Mavrikyi Christophorovich Starovozdvizhenskyi. Пока представишься, тебя уже обскакали, а то и пристрелили. Тут рассусоливать времени нет.
Он сделал несколько быстрых шагов вперед, окинул состав острым, моментально всё схватывающим взглядом.
– Я вижу, телеграмма не совсем точна. Бандиты напали не столько на поезд, сколько на мой вагон. Наверное, думали, что в нем еду я. Полагаю, выкуп за самого себя обошелся бы мне в кругленькую сумму… – Маврикий Христофорович Старовоздвиженский покаянно приложил руку к груди. – Виноват. Из-за меня вы чуть не лишились жизни. Я учту нанесенный вам ущерб при расчете.
Фандорин собирался сказать, что безвозвратно загубленный костюм стоил 99 долларов, но сейчас это прозвучало бы некстати – из вагона выносили беднягу стюарда. Зеваки придвинулись ближе, жадно разглядывая мертвеца.
– Жалко Стэнфорда. – Полковник снял цилиндр.