Признаться, меня удивила такая наивность лютеранского проповедника: «Почему все это должно происходить?»
«А почему бы и нет, промелькнуло у меня в подсознании, неужели мы вправе сомневаться в деяниях Всемогущего?! Когда в нас медленно убивают крупицы Духа всевозможными законами и бюрократическими уставами, то тут, будь добр, прояви смирение. Так почему бы и в этой ситуации не поступить истинно по-христиански? Раньше нужно было лица к Господу обращать»
Я так заслушалась речью бишопа, что и не заметила, как мой муж сладко уснул в колыбели наркотического воздействия.
Я смотрела на него спящего и думала: «Ведь ему же абсолютно наплевать, есть на свете что-нибудь сверхчеловеческое божественное или нет. Он никогда не высказывался на эту тему. И что ему снится? Он никогда не рассказывал мне про свои сны. А сколько еще мы пробудем вместе?..»
В день нашей свадьбы, когда вместо традиционного пирога-башни принесли два маленьких обыденных торта, я очень расстроилась и интуитивно почувствовала, что каждый из нас пойдет своей дорогой и будет вкушать свой торт, свой путь.
Это было неприятным знаком. «Все только упирается во время. А стоит ли вообще нам вместе куда-нибудь ехать? Может, позвонить завтра агенту и отменить эту чертову работу? Плюс-минус пару тысяч долларов на карманные расходы. И что это изменит? Ровным счетом ничего»
Ну все же наша совместная ситуация еще не дошла до того критического момента, когда нужно брать и быстренько уносить ноги, пока тебя не превратили в механическую игрушку с выпотрошенными внутренностями или в египетскую мумию с переломанными ребрами.
Муж не раз поднимал на меня руку. Я не относилась к этому всерьез, все списывала на его переживания по поводу работы и нервную нестабильность. Я жалела его и все еще любила.
Все эти мысли отбили охоту принимать прохладный душ, но горячая ванна и пушистый махровый гостиничный халат убедительно склоняли ко сну.
Произнеся на ночь короткую молитву, я пустилась в плавание по лабиринту своих сновидений.
Пробираясь по ночному лесу ползком, в оборванном пальто, я чудом успевала пригибать к земле и обхватывать руками голову.
В воздухе гремели выстрелы, свистели пулеметные очереди, шла Вторая мировая война. Не знаю, сколько времени мне пришлось ползти.
Чувство жажды, зуд и кровоточащие раны не давали передохнуть.
Нужно продержаться, еще недолго осталось! Пить! Пить! пульсировало у меня в висках.
Только на рассвете я выползла к проселочной дороге. Стрельба утихла, война уснула, приостановилась на несколько часов.
Смирившись с чувством жажды и холода, я шла по дороге в неведомом направлении. Наконец-то появился указатель на Гамбург.
Это то, что мне надо! обрадовалась я.
На улице N славного города Гамбурга и жила моя философ Эллина по фамилии Цимерман. Но как пробраться до ее дома незаметно для немцев? Времени для раздумий не было.
Скоро день войдет в полноправное действие и тогда все! Шансов на выживание не оставалось никаких. Я ускорила шаг.
Я кралась по пустынному Гамбургу, оборачиваясь и оглядываясь по сторонам от любого инородного звука.
Мяу, мяу! голодная одинокая кошка увязалась за мной в надежде раздобыть какой-нибудь еды.
У меня нет ничего, кошка! шепнула ей я, но она не внимала моему шепоту
Кошка следовала за мной, не отставая, а иногда путалась у меня под ногами и жалобно мяукала. Я взяла ее на руки, и вместе мы двигались дальше. Наконец-то мы очутились на улице N.
Дом на месте! я из последних сил рванула в подъезд.
Сердце мое быстро забилось. Я подергала за ручку единственную дверь.
Эллина! Открой! взмолилась я. Через мгновение дверь отворилась, и на пороге стояла моя Эллина философ. Она молча разглядывала меня с минуту сквозь свои увеличительные очки. Я, не выпуская кошки из рук, замерла на пороге. Кошка мяуканьем прервала нависший вакуум.
Заходи, иди в ванную, я принесу тебе чистую одежду и белье, наконец заговорила со мной подруга.
Я немедленно отравилась выполнять ее указание. В ванной мне с трудом удалось отлепить от себя кошку. Она крепко впивалась когтями в мое грязное пальто.