Не знаю такого. Вот Пупсик от брендов прётся, а мне фиолетово.
Мгновение спустя Чертёнок повёл по тому же коридору мужчину. Они остановились перед металлической решётчатой дверью кабиной лифта.
Лифт в этой халупе? И куда он привезёт?
Вниз. Под землю. деловито ответил Чертёнок и нажал красную кнопку.
Мать его, бункер? присвистнул мужчина.
Кабина, сколоченная, спаянная из автомобильных днищ, фрагментов дверей и крыш, арматуры неизвестного происхождения, дребезжа, поползла вниз. Мужчина, продолжая присвистывать от удивления, перечислял себе под нос марки автомобилей, по его мнению, задействованных в строительстве самопального лифта.
Ехали медленно. Наконец кабина остановилась, грохнув звуком гигантской выхлопной трубы. Мужчина матюгнулся и вздрогнул. Чертёнок тихонько затренькал в кулачок. Дверь с громыханием отъехала в сторону, выпустив пассажиров.
Коридор со стенами, обшитыми резиновыми автомобильными ковриками, разветвлялся на несколько переходов. Каждый из них преграждала решётка с массивным замком.
Что за помещения? мужчина растерялся.
Женское крыло, мужское крыло и и остальные. Нам туда! кивнул Чертёнок налево и поманил мужчину за собой.
Отпер одну из решёток, они миновали узкий коридор и остановились перед очередной металлической дверью. Мальчик хрустнул ключом в замке, оттолкнул скрипучую дверь, пропуская мужчину:
Любая свободная комната. Из тех, что с открытой дверью.
Мать его, гетто! услышал Чёртик очередное восклицание с присвистом и захлопнул за мужчиной дверь.
Поднялся наверх и вышел на улицу. Мать прибирала двор после распоясавшегося града, выметая фарфоровые градинки.
Отвёл? не оборачиваясь, поинтересовалась.
В лучшем виде! отрапортовал Чертёнок. Ковырнул нос и в нерешительности остановился на террасе. Его подмывало спросить у матери про девушку, но он колебался. А по её затылку понять не мог.
Ну что ты измаялся? женщина, по-прежнему не оборачиваясь, спросила. У меня тоже всё в лучшем виде. Отвела твою Гвен-Пинк.
Чёртик скривился в неуклюжей ухмылке и, подбросив связку с ключами в руке, полез в автомобиль. Распростёрся на водительском сидении, похлопал по рулю, погладил обивку, скорчил серию смешных рожиц в зеркало и полез в бардачок. Вытащил портсигар с пахучими сигариллами, прикурил одну и со смаком затянулся. Мать спиной к нему, не видит.
Отогнал машину за дом, с блаженством докурил, определив портсигар в свой безразмерный карман, и вылез наружу. Бесконечный пустырь, простиравшийся от заднего двора, на несколько километров вперёд был заставлен-завален старыми и новыми автомобилями, целыми и частично разобранными. Тут же валялись каркасы велосипедов и бесколёсные байки. И шины ровными стопочками, кучками, рядками.
Инсталляциями.
Мальчишка приволок домкрат и примерился к колесу. Несколько раз обошёл внедорожник, постоял, почесал голову и отложил домкрат в сторону. Решительным шагом, почти бегом покинул пустырь.
Так быстро разобрал? удивилась мать. Она уже сидела на террасе и пила чай.
Завтра разберу. Спину ломит. Чёртик демонстративно закряхтел и осторожно опустился в кресло.
Заварить тебе борщевика?
Мальчик, прикрыв глаза, мелко закивал.
Он шевелил мозгами, маленькими, детскими, но уже проворными и сметливыми. Размышлял, как ему исхитриться и увидеть предстоящий ночной разгул. Как обмануть мать и стать если не участником, то хотя бы безмолвным наблюдателем. Раньше у него было укромное местечко с неприметным оконцем, через которое он, затаившись, подсматривал за происходящим. Но мать рассекретила, заколотила. Молча, не пеняя, не стыдя. Теперь нужно организовать новое убежище, а времени у него не так много.
Беспрепятственно он мог наблюдать только дневную деятельность «заезжих», ночная была под запретом. Днём он не просто праздно шатался по подземелью, он контролировал работу. Тщательно следил, чтобы все трудились усердно, без устали, без халтуры. Проверял качество работы и скорость. В новых помещениях не должно быть недостатка. Заблудившиеся приезжают практически регулярно, потому территорию нужно беспрерывно расширять.
***
Женщина поставила перед сыном поднос с дымящейся чашкой и уже протянула руку, чтобы расправить его спутавшиеся рыжие спиральки и смахнуть с щеки такого же задремавшего бражника, но остановилась. Она озабочено смотрела на сына: умиротворённая мордашка, лоб гладкий, несосредоточенный, губы не поджаты дрыхнет без задних ног. А мысли так и роятся, так и мельтешат. Лукавые, по-взрослому расчётливые. Так и проступают на его покатом гладком лбе каиновой печатью. Она развернулась и бесшумно удалилась.