Но Вы, конечно, правы.
Городецкий по роли или в плановом порядке решительно посерьёзнел лицом.
Речь о деле, которое стоит на контроле у Первого
Завотделом ткнул «пальцем в небо», и совершил выразительный маневр бровями.
и не только у него.
Слушаю Вас, непочтительно покосился на часы Иванов, столь же непочтительно не испугавшись «потолочных» намёков собеседника. Но и при наличии оснований Завотделом опять не изменил амплуа: улыбнулся якобы смущённо, правда, глаза его при этом отработали автономно от улыбки. Глаза были правильные, начальственные: «будет и на нашей улице праздник, сукин ты сын!».
Я хотел узнать у Вас, уважаемый Александр Сергеевич, как там «наш» зам по транспорту?
И опять прилагательное, звучно ударенное голосом, шло в сопровождении многозначительного взгляда. Иванов слегка удивлённо выдул губы, и пожал плечами.
Насколько мне известно, по состоянию на сегодняшнее утро он был ещё жив.
Смешно, не улыбнулся Завотделом. Если я верно понял Вас, он звонил Вам сегодня утром?
Вы меня верно поняли.
Звонил по поводу сегодняшней встречи?
Нашей с ним, художественно приподнял бровь Иванов.
Лицо Городецкого расцвело одной из бесчисленных улыбок.
Конечно, конечно, уважаемый Александр Сергеевич: не нашей же с Вами!
Погасив улыбку, завотделом выдержал многозначительную паузу. Классически многозначительную: в её образовании участвовало не только отсутствие слов, но и присутствие мимики.
А, кстати, он не в курсе нашей встречи? Нашей с Вами?
Классическое «я возвращаю Ваш портрет» состоялось, и Иванов почти одобрительно усмехнулся.
Вы хотите знать, не ввёл ли я его в курс? Нет, не ввёл.
Лицо Завотделом максимально прибавило в приятности. Он даже закряхтел, то ли от удовольствия, то ли от другой мажорной причины.
И как он Вам показался, Александр Сергеевич?
Сегодня утром?
Городецкий рассмеялся и опять шутливо погрозил визави пальцем.
Ну, Александр Сергеевич! «Сегодня утром?»! И такая стопроцентная невинность на лице! Как говорят некоторые из наших общих клиентов: «Перший сорт!».
Насчёт «общности клиентов» товарищ Городецкий преувеличивал совсем немного. «В детстве», правда, уже далёком, он окончил юрфак ЛГУ, и некоторое время работал следователем прокуратуры. Правда, совсем недолго: партийный долг обязал служению партии в буквальном смысле и перспективного товарища определили в инструкторы райкома. Оттуда ему уже не было исхода, да и быть не могло. Разве что, «ногами вперёд».
Нет, Александр Сергеевич, меня интересует то, как он чувствует себя ну, вообще, что ли?
Улыбка исчезла с лица Городецкого так же быстро, как и появилась. Глаза его смотрели по-прежнему доброжелательно, но сквозь эту доброжелательность заметно пробивалось что-то от кобры. Именно от кобры. Не от гюрзы, не от эфы, не от гремучника от змеи не столь прямолинейной, деликатной и ещё более ядовитой. Да и в глаза визави завотделом «пополз» аналогичным манером.
Это в качестве «назначенного в козлы отпущения», что ли? «по традиции отдерзился» Иванов. Надерзил, то есть: не дерзнул на дерзость.
Можно и так.
На этот раз Зав даже не улыбнулся, по причине чего Иванову оставалось тоже остаться без улыбки.
Н, что ж Мне показалось, товарищ понимает что недолго ему осталось ходить в товарищах. Правда, не понимает, за что.
А Вы не пытались ему объяснить? частично вернулся к улыбке Городецкий.
«Ты виноват лишь тем, что хочется мне кушать»?
Иванов не только не убрал глаз с дороги начальственной улыбки, но даже спрямил неделикатный взгляд. Зав усмехнулся, и покачал головой.
Ох, Александр Сергеевич, Александр Сергеевич Хороший Вы человек и следователь хороший Но помяните моё слово: не умрёте Вы своей смертью. Поверьте на слово партийному бюрократу: даже в эпоху развитого социализма нельзя быть таким не по годам развитым. Это очень плохо отражается на состоянии.
Карьеры?
Здоровья.
Городецкий уже совсем не улыбался. Расхотелось улыбаться и Иванову. К легковесной мимике не располагал и характер колючий, неуживчивый и прямолинейный. Характер, он которого он не мог избавиться так же, как верблюд от горба: судьба, что ли, такая.
Правда, судьба судьбой, а он и не хотел избавляться. Потому не хотел, что имел неправильные взгляды на жизнь и её составляющие. И такими неправильными они были у него, что даже сама жизнь не смогла не то, что исправить их: хотя бы поправить. Недаром сказано: «посеешь характер пожнёшь судьбу». «Сказка ложь, да в ней намёк». Только для Иванова уроком она никак не становилась. В свете этой минорной констатации перспективы старшего следователя районной прокуратуры выглядели незавидными. А, если совсем точно отсутствующими. Да, он не собирался делать карьеры, но другие-то собирались! В том числе, и за его счёт