Иванов не только не рассмеялся, но даже обошёлся без восклицательного знака. Но с эксперта «как с гуся вода»:
Тогда так: «род лукавый и прелюбодейный ищет знамения и не будет ему знамения».
Неужели совсем ничего?! качественно упал духом Иванов.
Ну, вопрос о дефлорации в Вашем постановлении, Александр Сергеевич, отсутствует вполне обоснованно.
Было бы нелепо его ставить.
Вот-вот. Дальше: мазки из влагалищ я взял
Эксперт выдержал паузу и скептически цыкнул сквозь зубы.
но шансов никаких. Я уже связывался с биологами: ничего они там не нашли.
Никаких следов спермы
и даже трихомониаза. Что же до телесных повреждений, то никаких ссадин, никаких кровоподтёков ни у одной из потерпевших я не обнаружил Нет, правда, на левой груди у одной у Михалёвой обнаружено то, что в просторечии именуется «засосами». То же самое на шее у Келлер. Но это следы скорее бурной страсти, чем насилия. Даже следов от зубов ну, знаете, некоторые в порыве страсти кусают груди
Я не кусаю, буркнул Иванов.
Ха-ха, лаконично отозвалась трубка. Так, вот, даже этого нет.
Спасибо, протяжно вздохнул Александр Сергеевич. Когда можно будет подъехать за бумажками?
Трубка «замялась».
Да, понял я, понял! «поморщился в трубку» Иванов. Как всегда очередь на «биологию»?
Но не для Вас, Александр Сергеевич! многозначительно «приподняла бровь» трубка. Многозначительность её имела под собой основания: заведующая судебно-биологической экспертизой неровно дышала к Иванову. Не в личном плане: виды на него она имела исключительно, как на потенциального зятя. Даже не на потенциального: на будущего. Её дочь, лет на двенадцать моложе Иванова, только что поступила в университет, поэтому речи о немедленном замужестве не шло. Но маманя «имела в виду» перспективного товарища. Так сказать, впрок. Потому что, как справедливо заметил персонаж одной кинокомедии: «Такие лётчики на дороге валяются».
И то: умница, не писаный красавец, но и не «красавец», «в связях, порочащих его, замечен не был», «отмечен наградами фюрера и благодарностями рейхсфюрера», подающий надежды, а не «Кушать подано!». К тому же, отслужил срочную, а, значит настоящий мужик.
Но самым главным достоинством Александра Сергеевича являлось то, что он, единственный городской следователь прокуратуры, до сих пор не был женат! Холостяк до тридцати, да ещё «без хвоста» это ли не находка?!
Поэтому мелкие знаки внимания Иванову оказывались непрерывно: то экспертиза вне очереди, то в сокращённые сроки, то снисхождение к «полуфабрикатам» неупакованным вещдокам «с пылу, с жару».
А на свадьбе одного следователя прокуратуры Иванова и вовсе «как бы случайно» вынудили соседствовать стульями с юной дочкой заведующей. «Попутно» его вынудили к многочасовой галантности и даже отдельным неосторожным словам, тут же превратно истолкованным. После этого слухи о том, что Александр Сергеевич не только «обречён», но и «обручён», перевалили черту «упорных», и стали общим местом всех разговоров в бюро и прокуратуре
Значит, дня через три могу подскочить?
«И жьдём Вас!» вполне достоверно, с «кавказским» акцентом процитировал «товарища Саахова» неунывающий «кавказец» -эксперт.
Вздыхая «по дороге», Иванов положил трубку. Настроения, и без того отсутствующего, заметно убыло. Да и откуда ему было взяться, тому настроению, если две заявительницы сходили с нулевым результатом, а одна так и вовсе уклонилась по непонятной причине?! Всё это накладывалось дополнительным «оптимизмом» на уже имеющиеся «радостные» факты в количестве трёх. Первым из них был тот, что заявления девицы что выяснилось впоследствии унесли с собой. Случайно или «случайно», но у Иванова их не было. А, значит, и регистрировать было нечего. Вторым фактом шло то, что составленные протоколы так и остались не подписанными. И, заключал троицу факт, не менее «оптимистичный»: тряпок для «биологии» и экспертизы микрочастиц тоже не было. Вырисовывалась классическая ситуация: «кругом шестнадцать», она же «куда ни кинь всюду клин».
В формирование «круговых шестнадцати», а равно означенного «клина», активно участвовали и все прочие «мажорные» факты, главным из которых оставалось дело о «теракте на подъездных путях». Немного уже зная нравы и обычаи «их мира» и не того, который «подвергается» отечественными газетами Иванов не сомневался в том, что «продолжение следует». Человек, попавший на заметку в ЦК, был обречён на вечное пребывание в анналах. «Вожжа из-под хвоста» удалялась только вместе с несчастным.