Лёша порылся в своих папочках и рулончиках и положил мне на стол перепачканную тушью книжонку, на одной из страниц которой была нарисована рука и дано описание каждой линии.
Да не понимаю я ни фига по этим рисуночкам. Вот у меня длинная линия жизни? я протянула Лёше раскрытую ладонь. Все, кто мне гадал, сразу заявляли, что я уже лет пять как труп.
Поживёшь ещё, успокоил Горелов, взглянув на мою руку.
А ну, покажи твою!.. Ого! Триста лет будешь жить.
Линия жизни у коллеги была очень ярко выражена, шла ровно и чётко и, нигде не обрываясь, огибала запястье. Я ещё подумала, что при Лёшином темпераменте можно жить вечно. Он, казалось, никогда не нервничал и принимал все явления такими, как они есть, правда, рассеянным был при этом как Жак Паганель, герой Жюля Верна, и невезучим как Пьер Ришар, киношный комик и тоже француз. Горелов всегда садился на поломанный стул и прищемлял дверцей машины свои штаны. О перевёрнутых баночках с цветной водичкой, в которых он держал кисточки, лучше и не вспоминать: паркетные полы в компьютерном зале из-за его неловкости были весёленькой расцветки.
А ещё я грешным делом подумала, что люди яркие и талантливые, как правило, долго не живут. Лёшины же таланты не распространялись далее простеньких рисунков, да и то ему всегда надо было очень подробно объяснять, что на них должно быть изображено, и как это должно выглядеть.
Конечно, художника обидеть может всякий!
А мне кажется, что судьба каждого человека записана в небесной книге, и как бы нам не казалось, что мы тут что-то решаем за себя и других, на самом деле действуем лишь в строго заданных программных рамках. Наш ответсекретарь Татьяна оторвалась от компьютера и взяла в руки дискету. Вся наша судьба эта дискета. На ней записывается каждый шаг, каждая мысль. Вот попал на человек на тот свет, а Бог вставил его дискету в свой небесный компьютер и сразу понятно, кем ты был и что делал. Если хороший человек всю информацию с дискеты стёрли, и, пожалуйста, снова на Землю. Новое испытание. Если же чёрная душа всё. Распылили и нет тебя больше ни в каком виде Ладно, пошла я в типографию, а вы тут можете ещё пофилософствовать. Вот кто первый из нас умрёт, пусть к остальным придёт во сне и расскажет, что там и как, на том свете.
Ой, не надо, ко мне не приходите, попросила я, и я к вам тоже не приду.
Татьяна ушла, а я ещё немного порассуждала вслух о жизни и смерти, причём больше всего меня волновала собственная индивидуальность. Я не желала действовать в заданных рамках, (иначе, зачем тогда вообще что-то делать и к чему-то стремиться!), не соглашалась с тем, что стирается память с дискеты жизни (это же мой опыт, мой интеллект!) В общем, не понравилась мне такая теория. Лёша не возражал, он молча делал какие-то наброски на клочке ватмана.
Пришёл Вадим, компьютерный Бог нашего издания, и тоже молча уселся за вёрстку, и меня вдруг посетила здравая мысль о том, что моё несогласие с устройством бытия никого, кроме меня, не волнует.
Ладно, пойду домой, объявила я, завтра суббота, может, на море съезжу, уж очень хочется.
Не понимаю я вашей любви к морю. Вот речка, рыбалка совсем другое дело, откликнулся Лёша. Пойду я тоже. До понедельника.
Он выбросил в открытое окно бутылку из-под шампанского и пошел себе, маленький и лопоухий, помахивая своим исцарапанным дипломатом. А я не смогла сдержать возмущения:
Ну вот, пожалуйста! Взял и выбросил с седьмого этажа бутылку!
Ну и что?
Как это ЧТО, Вадим? Там внизу сейчас работают строители. Представь: человек никого не трогает, ведёт себе сварочные работы, и вдруг ему ни за что ни про что бах! бутылка на голову. Взял и умер.
А почему она должна попасть именно в голову?.. Если так рассуждать, то и вовсе жить не стоит. В любой момент может что-то упасть сверху, или сам сорвёшься вниз, или споткнёшься на ровном месте и свернёшь себе шею.
Я уселась на подоконник и закурила, стараясь выдувать дым за окно. Вадим не переносил дыма из-за астмы, и ребята никогда не курили в компьютерном зале. Только я иногда позволяла себе такую вольность.
Она вообще позволяла себе!
А, знаешь, я так и живу Спускаюсь в лифте, и стоит кабине дрогнуть, как я уже вижу, что она сорвалась и летит вниз, безумно ускоряясь. Еще несколько мгновений и я уже лежу на полу этой кабины с переломанными костями и без признаков жизни. Если мы едем семьёй на машине и обгоняем на повороте грузовик, я уже представляю наши «Жигули» перевернутыми, и три окровавленные трупа на обочине Люди бегут, скорая, милиция Я не смотрю документальных фильмов о войне, потому что маленькая девочка, шагающая к газовой камере, это я Одни говорят, что, рисуя в своём воображении все эти ужасные картины, я как бы притягиваю к себе и своим близким всевозможные несчастья. Другие, наоборот, утверждают, что мысленная прокрутка мрачных видений, напротив, является гарантией того, что в реальной жизни ничего подобного не случится. Но ведь мысль материальна! И я боюсь бояться. Но ничего не могу с собой поделать Это психическое заболевание? Паранойя?