Это была и страшная весть и странная. Она не вязалась с логикой вещей. Лёша был моим ровесником, и нелепость этой смерти не укладывалась в голове Его простоватое лицо смотрело на меня с фотоснимка так спокойно и умиротворённо Да ещё эта последняя наша беседа! Бесовщина какая-то! Словно нечистый подслушал наш разговор и сыграл злую шутку с одним из его участников.
На моём столе лежал субботний выпуск «Судного дня» с последним Лёшиным рисунком, с этой чертовой «мёртвой петлёй». Я не могла оторвать от неё взгляда Но теперь-то я уж точно знаю: если и можно каким-то образом предугадать продолжительность жизни человека, то только не по линиям на руках.
На похороны не пошла. Никогда не хожу. Только однажды в жизни хоронила близкого человека свою маму и больше не хочу, пусть это расценивается как угодно. Только к тем двенадцати свечам за упокой, что обычно ставлю в церкви, прибавится ещё одна. И с каждым годом умершие мои знакомые и близкие становятся всё моложе. Со смертью не поспоришь.
Но разве не расстаёмся мы с близкими и родными нам людьми и по вполне земным, обыденным причинам?
Чужие углы
Едва я вошла в свой кабинет, как затрезвонил телефон. Звонила Лиза Асланова.
Алло! Алло! Седьмой этаж? Как делишки, как детишки?
Муж работает, ребёнок учится, начальник понимает, любовник навещает, скороговоркой отрапортовала я, соображая, чего ей надо с утра пораньше. Просто так ведь не позвонит.
На этот раз подруга попросила поделиться информацией по резонансному убийству, произошедшему на днях в Тихорецке. Дело действительно было громким. В собственном доме была расстреляна целая семья, четверо взрослых погибли, уцелел лишь грудной ребёнок. У меня данные были, и я охотно надиктовала Лизе по телефону основные моменты и некоторые подробности, добытые по личным связям. Во-первых, её ежедневная «Молодёжка» моему криминальному еженедельнику не конкурент, а во-вторых, чего не сделаешь для любимой подруги, тем более что и она частенько подкидывает мне что-нибудь интересненькое.
А если пресс-служба ГУВД, кроме официальных сводок, ни одному сотруднику этой газеты не даёт никаких сведений, так с пресс-службой дружить надо, а не обижать её начальников, тем более таких злопамятных, как Виктор Строев. Это была очень занятная история. Два года назад Строев принёс в редакцию «Молодёжки» статью.
Не всё ж ментам над сводками корпеть, и у них душа иногда творчества жаждет!
И была та статья на удивление плаксивой. Строев до того, как возглавил пресс-службу, работал на зоне. Вот и написал об одном из своих подопечных. Дескать, мотает мужик уже четвёртый срок, но при этом в самодеятельности участвует. Вор-то он вор, а душа у него такая светлая! Играет человек на аккордеоне заслушаешься. Далее шла трогательная история голодного детства этого самого рецидивиста, а завершалась статья лобовой моралью: в каждом человеке есть что-то хорошее. Вот разглядели в воре талант музыканта, теперь, глядишь, будет жить в ладах с законом. Рассказ назывался «Аккордеон».
Ясно, что эту душещипательную историю, написанную кондовым языком, печатать никто не собирался, но Строев всё звонил и звонил, осведомлялся, когда же выйдет материал. В конце концов, редактору это надоело, и он откопал в старых газетных подшивках другую слёзную статью. В застойные годы в одной из центральных газет был опубликован рассказ «Валенки». Там речь шла о папе-алкоголике, который повёз в роддом жену, а та всё просила купить старшему сынишке валенки. Папа же деньги пропил, и пока вёз сына на саночках от райцентра до родной деревни, упал спьяну в снег и заснул. А ребёнок отморозил ноги. И вот приходит протрезвевший папа к сыну в больницу: «Я тебе, сынок, купил валенки». А несчастный ребёнок отвечает: «Зачем мне теперь валенки, если у меня уже ножек нету?»
Редактор берёт эти «Валенки» и «Аккордеон» и ставит оба рассказа рядом на полосе под общей рубрикой «Уплакаться можно». Строев чёрный юмор редакции оценил, и с тех пор журналисты этого издания вечно «уплакиваются» из-за информационного вакуума по криминальным вопросам. Так что думать надо, над кем шутить.
А сколько раз Дарья сама задевала в своих публикациях и кого можно, и кого нельзя! На неё обижались как частные и должностные лица, так и целые организации. Львы право казнить и миловать признают как нечто само собой разумеющееся. Но только за собой.