Не существует общепризнанного понятия «революция», поэтому кто-то утверждает, что революция была только одна Великая французская революция 1789 года, кто-то относит к ним все успешно совершенные государственные перевороты. Не будем разбирать этот сложный вопрос, но отметим только, что одной из главных причин всех революций всегда являлось то, что представители правящей верхушки вопреки своим законным обязанностям сами начинали представлять угрозу общественному порядку злоупотребляя властью, противопоставляя себя народу, и ради сохранения своих привилегий произвольно попирая законы. Так, вырождаясь в тиранию, власть утрачивала свою легитимность, соответственно у народа возникало право на восстание, и народ это право использовал вне зависимости от того, признает власть это право или нет. Это право, даже если оно прямо не указано в национальном законодательстве, является естественным правом человека, его невозможно отменить, оно подпадает под понятие крайняя необходимость и является формой реализации права человека на самооборону от преступных посягательств на жизнь и имущество со стороны любого лица, в том числе и государства.
При всех недостатках царского режима, такой предпосылки для революции не было в Российской Империи в тот период времени, поэтому свержение действующей власти не может рассматриваться как реализация права народа на восстание. Это были массовые беспорядки, перешедшие в стихийный бунт против законной власти, а деятельность примкнувших членов Государственной Думы по нормам любого права являлась государственной изменой.
Юридическое правило: «захват не порождает права» относится также и к власти, если она была объектом захвата. Но так как Николай II объявил о добровольном отречении от престола, и в дальнейшем никогда от своего отречения не отказывался, так как он признал Временное правительства и передал вопрос о будущем государственном устройстве на разрешение народа, то формально легитимность и преемственность новой власти была подтверждена но только до Учредительного собрания.
Но эта формальная легитимность не означала фактической способности новой власти удержать ситуацию под контролем. В Российской империи институт монархии был не только организационным, но и духовным стержнем огромной и сложной страны, его можно уподобить маховику на двигателе внутреннего сгорания, без которого все системы начинают работать вразнос и двигатель изнутри разбивается вдребезги. Непродуманные революционные декреты, написанные «на коленке» невесть откуда взявшимися людьми, сотрясли страну до основания и вызвали именно те явления, которые, как писал Дурново, не поддавались даже предвидению. Нелишне здесь будет вспомнить, как осторожно разрабатывался закон о Государственной Думе в 1905 году, и как много авторитетных и компетентных людей было к этому делу привлечено.
О сущности происходящего хорошо впоследствии написал бывший Атаман Кубанского Казачьего Войска Александр Петрович Филимонов.
«Я никогда не допускал мысли, что русская революция может протекать по каким-либо заранее намеченным руслам той или иной политической программы, что ею будут руководить идейные люди, что она будет повторением Великой французской революции.
Мне представлялось бесспорным, что Россия будет переживать бедствия, однородные с эпохой смутного времени, времени бунтов Стеньки Разина и Емельяна Пугачева.
Я считал, что благо, которое может оказаться в результате столь ужасного стихийного движения, будет куплено ценой такого человеческого горя, крови и страданий, что лишь в безумной, забытой Богом голове маньяка может родиться идея революции в такой стране, как Россия. И действительно, вся Россия, в частности и Кубань, обратилась временно в дом таких маньяков»[10]
Общее ослабление государственного механизма, повсеместное падение дисциплины, сепаратизм окраин и т. п. это было вполне предсказуемо. Но не был предсказуем размах этих процессов. А после того, как роковой Приказ 1 «О демократизации армии» Петроградского Совета в короткий срок превратил боеспособную воюющую армию в сборище распоясавшихся мародеров и дезертиров, восстановить без чрезвычайных мер элементарный государственный порядок уже было невозможно. Но на такие меры оказались неспособны политики-демагоги во главе с Керенским, с безответственными лозунгами свободы, равенства и братства, неожиданно для всех и в первую очередь для самих себя оказавшиеся на вершинах власти. Так, соратник Филимонова по гражданской войне, бывший Атаман Всевеликого Войска Донского, Африкан Петрович Богаевский справедливо указывал в своих мемуарах следующее: