Сталин усмехнулся.
Конечно, Вы можете поинтересоваться, господин Риббентроп. Только это не советский проект, а согласованный обеими сторонами.
Риббентроп с досады закусил губу: очередной прокол, непростительный даже для новичка. Его компаньоны, обвыкшиеся уже с постоянными ляпами шефа, не стали «подсыпать соли на раны» начальства, и «занавесились» нейтральными лицами.
Что же до ответа на Ваш вопрос, то скажу так: редакция не изменилась. Можете убедиться в этом сами.
Сталин редко читал документы вслух, но для высокого гостя сделал исключение.
«В случае, если одна из Договаривающихся Сторон окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, другая Договаривающаяся Сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу».
Когда Риббентропу сделали перевод, он кивнул головой. Без особого энтузиазма.
Да, это согласованный вариант Только
Риббентроп совсем недипломатично замялся. Для озвучивания вопроса «Только что?» Сталину хватило и небольшого подъёма брови. Рейхсминистр тут же спохватился.
В идеале лучше смотрелся бы вариант об оказании помощи жертве агрессии
Сталин обезоруживающе улыбнулся: ни дать, ни взять друг.
Но тогда это был бы Договор о взаимопомощи, а не о ненападении. Тогда это был бы совсем другой документ а не тот, который мы рассматриваем сейчас.
Советский вождь «очень хорошо понимал» гостя. СССР вовсе «не улыбалось» перспектива оказаться втянутым в конфликт в случае нападения на Германию третьей силы. Наряду с первой статьей
«о воздержании от всякого насилия», статья вторая проекта была одним из двух краеугольным камней, на которых и держался весь договор. С большим трудом СССР удалось сделать этот «камень» «вполне краеугольным». Ведь ещё шесть дней тому назад Молотов отклонил немецкий вариант, фрагмент из которого сейчас и озвучил Риббентроп.
Рейхсминистр заёрзал в кресле. Гаусс запросил взглядом
Шуленбурга и тот отрицательно покачал головой. Тогда «юрисконсульт» немецкой делегации наклонился к Риббентропу, и отметился в его ухо предельно лаконичным текстом. Щека рейхсминистра «окислилась», но он тут же восстановил в себе дипломата, и развернулся на манер плаката «Добро пожаловать!».
Мы согласны с текстом Договора, господин Сталин. Полагаю, что теперь мы можем перейти к согласованию протокола?
Сталин повернул голову к Молотову и тот сдержанно развёл руками: «Почему бы и нет?».
Немецкая делегация имеет на руках проект дополнительного протокола?
Риббентроп, не оборачиваясь, протянул руку к Гауссу, и тот вложил в неё пару листов бумаги с машинописным текстом.
Да, господин Сталин: мы имеем этот текст.
А замечания к тексту Вы имеете?
Сталин прозвучал вполне доброжелательно, но глаза его работали отдельно от голоса. Взгляд их был пронизывающим и требовательным. Риббентроп растерянно покосился на Гаусса. Тот немедленно «вышел из тени».
К тексту протокола не приложена карта, господин Сталин.
А зачем она? почти удивился Сталин. Мы ведь не проводим демаркацию по каждому метру территории. То есть, мы не осуществляем демаркацию государственной границы между СССР и Германией. Это дело будущего если оно будет. Да и тогда это дело не столько дипломатов, сколько картографов и геодезистов. А наша задача: определить границу сфер интересов приблизительно. Заметьте, господин Риббентроп: не государственных границ а сфер интересов! Да и то приблизительно.
И это не моё произвольное толкование: это буквально, слово в слово, записано в пункте втором дополнительного протокола!
Риббентроп дёрнулся глазами в сторону Гаусса, и тот утвердительно смежил веки. Рейхсминистр поморщился: инструкции фюрера были предельно точны.
Значит, господин Сталин не считает карту необходимым приложением к протоколу?
Да, господин Сталин не считает карту необходимым приложением к договору.
Сталин прозвучал сухо и категорично. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Только доброжелательный взгляд смягчал отчасти «суровость приговора».
Имеет ли немецкая делегация возражения в части пунктов один и два протокола о разграничении сфер интересов Германии и Советского Союза в Прибалтике и Польше в случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав прибалтийских государств и Польши соответственно?