В Ложку-то колосовиков наберем, обрадовалась Пелагея. После вчерашнего дождя да по такому теплу непременно высыпят. Я корову выгоняла в стадо туман стоял теплый, как молочко парное.
Шли по сплошной кашке, пахло медом, пчелы после дождей работали усердно. Воздух дрожал от бесчисленных крылышек. Верещали ласточки. Трава становилась выше, выше. Гуськом вломились в чащобу кубышек. Под ногами зачавкала теплая вода. Маменька разулась, а у Павла сапоги непромокаемые, взял Васю на плечи. Высоко, а до пышных зонтиков кубышек едва-едва рукой дотянешься. Травяной лес кончился возле озерка.
Коровье Копыто, сказала Пелагея.
Сколько лилий! Боже ты мой! Как стая лебединая! ахнула маменька.
Лягушка! прошептал Ваня.
Тут их целая колония. Павел повел рукой по контурам озерка.
Вася увидел: лягушки сидели одна к одной вдоль всего берега.
Не вспугнуть бы! сказала маменька.
Да отчего же не вспугнуть? возразил Павел и шагнул к воде.
Шлеп-шлеп-шлеп лягушки кидались в воду, вода в озере раскачалась, лилии словно ожили, задвигались, сладко пахнуло настоянным на солнце торфом.
Я в детстве боялась лягушачьей икры, сказала Анна Гавриловна.
Маменька! Да отчего же? Что может быть безобиднее?
Еще лед не весь растает, вдруг этот студень. Скользкий, холодный! Бр-р-р!
А папенька меня на пруд водил удивляться зримому чуду. Из черных точек головастики с хвостами, из головастиков зеленые бесхвостые лягушки.
Для батюшки Иоанна всякая букашка умиление и радость, сказала Пелагея и, повернувшись лицом к низкорослому кустарнику с островком березок, поклонилась. Заждалась нас царевна-роща! Истомилась, ожидаючи, сладка ягода малинушка.
Ложок был узким оврагом. Он шел через всю рощу в луга. Весной вода скатывалась быстро, промоина на дне оврага была гладкая, круглая, как труба. Малина росла над трубою по обоим берегам, да так густо, что на нее можно было лечь: не уронит.
Теперь по руслу Ложка не вода ягоды. Река сладка, а поди сунься. Уж такая крапива вымахала не то что продираться сквозь нее смотреть страшно.
Выше конопли! ужаснулась Пелагея. Тут без шубы да без лаптей не проторкнуться.
А это мы поглядим! Павел поднял сучок и рубанул по крапиве.
Ваня бросил лук, выломал палку и ввязался в сражение. Вася крапиву жалел, в стороне стоял.
Проход братья проломили широкий, но Васю в малинник не взяли.
Мы с тобой грибы поищем, предложил Павел.
Пошли по березняку. Павел углядел впереди моховую поляну.
Я туда, а ты в папоротниках посмотри.
Во мху прятались подосиновики.
Вася! Тут гусар на гусаре. Такие все ровнехонькие. Иди ко мне!
Си-час! откликнулся Вася. Как же бросить папоротники, если сказано посмотри.
Папоротники росли широко и были похожи на индюков с распущенными хвостами.
Ау-у! кликнула из Ложка маменька.
Ау-у! радостно отозвался Вася.
Ау-у-у! подхватил Ваня. Ау-у-у-у!
Звонкий голос, как луч, пролетел насквозь березовую рощу и позвал из лугов:
Ау-у-у-у!
И через долгий промежуток из неведомого далека:
Ау-у-у-у!
Вася затаил дыхание, ожидая, где еще откликнется эхо, и у самых ног увидел большой, с темной шапкой, на толстенной ножке царь-гриб. Белый.
Паша! шепотом закричал Вася. Нашел!
Павел не откликнулся, он резал подосиновики.
Вася осмотрелся. Еще гриб. Гладкий, как камень-окатыш.
Паша! снова крикнул Вася.
Ну, что там у тебя?
Грибы Ой! Еще! И еще!
Павел пришел, удивился:
Белые! Вася, ты посмотри. Они же по кругу растут.
Нарезали белых.
Ау-у! тихонечко позвала детей маменька.
Здесь мы! Здесь! Ау! отозвался Павел.
Ау-у!.. закричал было Вася, но Павел закрыл ему рот ладонью. По дальнему краю поляны шел большой, заросший щетиной вепрь. За ним такая же тучная косматая самка, а за самкою цепочкой поросятки.
Стояли молча. Когда семейство скрылось наконец, Павел отер ладонью пот со лба:
Пронесло! И взявши за руку Васю, побежал к Ложку. Маменька! Поднимайтесь! Тут кабаны.
Женщины быстрехонько выскочили из малинника, за ними Ваня.
Пойдемте отсюда! попросил Павел.
Да ведь прошли кабаны-то! Доверху бы корзины добрать! пожалела Пелагея.
Идемте! Идемте! рассердился Павел. Кабаны с потомством. Тут шутки плохи.