Пилат его антипод, считающий, что все люди злы по природе. Его попы затаскивают в прообраз Антикриста, ну, а меня, как самого непонятного, понятно, в Дьявола. Для этих верующих сусликов всё по-настоящему таинственное, угрожающее сатанинской псевдостройности их воображаемых иерархий и не приносящее регулярного потока бабла в церковную кассу Дьявол!
Так что зря Вы пьёте пиво это в Москони не спасает от Голгофы. Тем более не следует это делать на Патриарших прудах. Здесь после банки пива может такое причудится! Патриархи большие любители спектаклей про Голгофу. Каждый божий год съезжаются на мерсах на мессы изображать крестные муки. Вот только их лоснящиеся парсуны и животы никак не вписываются в мученический формат, но это их не смущает. Так что лучше пить пиво в Останкине с Властимиром Беркутовым. А ещё лучше Вам сидеть в своей хибарке под Ясенем и смотреть, как падают с него дубовые листья. Чего Вы в этой своей мифологической Москонии забыли?
Как чего, вас ожидаю! Разве Вас чем-нибудь, кроме распития пива на Патриарших прудах выманить?
Чего ж Вам от меня угодно?
Как чего? Просмотреть Вас как надоедливую фантазию и забыть! А то бродите по аллеям моих представлений, во сне приходите, ну вот я и решился. А Вы думаете, меня эта Козья Гать сильно возбуждает?
Ну, так просмотрели?
Не так-то это просто, Мессир, слишком Вы универсальная и многозначная фигура! Объединяете в себе всех своих героев сразу. Боюсь, придётся вернуться ещё не раз
И я разлил по стаканчику гостям столицы. Кулёк вдруг заполнился рыбкой, которую ловко доставал лапой Бергамот, в подпитии весьма напоминавший мне одного знакомого ушастого героя мультфильмов. Я уже пил с ним брудершафт, размышляя о том, Коров я или Коровьев. Козазелло исчез и вскоре появился в виде Чёрного Козлоида с обеими кино-Марго-Vitae по бокам, в естесственных нарядах, естесственно. Козлоид был явно подшофе, немелодично бряцал колокольчиком и мерзким, блеющим, но всё же узнаваемым голосом гнусавил:
М-м-е-е-н-я-а-а-ить сам патриарх Ермоген Святой Водой и Ч-е-естным Кр-е-естом прогнать отсель не мог, м-м-е-е-н-я-а-а
А я вот так преодолел свою привязку к приключениям в Мире Взбесившихся Феноменов (МВФ), продолжал Вобланд, Понтий Пилатес для этого хорошая фигура: всемогущий диктатор, не могущий справиться со своей тоской, ненавистью к жизни и головной болью. Для Мастера это тоже подходящий образ: прожив Пилатеса, он понял, что более не нуждается в нём. Всё вздор: как власть прокуратора, так и слава литератора! А особенно романтичная фигура Странника Абсолютеня. Чтобы освободиться от привязки к феноменам вообще, надо выбрать и описать самую объемлющую архетипическую историю в истории цивилизации. Что Мастер и сделал. Так описал, что даже привлёк героев романа в свою жизнь. И освободился от этого бреда. А я от Мастера.