«Ох, снова, лопни мои глаза»
Ох, снова, лопни мои глаза,
Ночь держала скрипку в своих руках.
Душа-чертовка, рыжая егоза,
Тарантеллу плясала на прогибающихся костях.
На бумагу летели брызги мысли,
Звёзды, кровь, вино.
Оголялась душа, подымалась в выси,
Погружалась на дно.
Пульс в упор, очередями бил по вискам,
Выстрелами изнутри,
Лунный свет в хрустальный кубок обращал стакан,
Шепот громкий требовал «смотри!»
Распалялся разум, и с душой нагою, совершал инцест,
Сотрясались громом, над головою,
Купола небес.
«По отвесной стене, напрягаясь до рвоты»
По отвесной стене, напрягаясь до рвоты,
Задыхаясь, глаза утирая от пота,
Ногти ломая и воя от боли,
Сдирая об камни колени до крови,
Цепляясь порой за сухие коренья,
Вершок за вершком, покоряя сажЕни,
Стремился до самой вершины добраться,
Чтобы свободою там надышаться!
И вот этот миг! Я добрался до края,
Теперь, непременно, я счастье познаю,
Я горд и свободен как вольная птица,
И вдосталь победой могу насладиться.
Но вдруг, моему изумлённому взору,
Является пропасть, а не просторы.
Увы, оказалась разгадка банальна:
Я полз по поверхности горизонтальной.
«Назови мое имя в полночь»
Назови мое имя в полночь,
Позови из холодной постели.
Называли меня сволочь.