Тараканов отрицательно замотал головой и, окончательно поняв, что дежурить ему, унылым голосом спросил: «А что это за заведение?»
Так, ничего особенного НИИ, почтовый ящик ответил старенький еврей-пенсионер.
Бильярдная хотя бы есть?
Я же сказал: почтовый ящик. Все помещения закроют и опечатают на ночь. И вообще, к семинарам лучше готовься! Ишь ты, бильярд ему подавай! Вот здесь, после адреса, распишись. Как доехать-то, знаешь?
Тараканов кивнул. А за Семихиным интеллигентно тихо закрылась дверь.
Ну да, я забыл, что твой факультет недалеко, на 22-й линии! Да, вот ещё, там дневной сторож странный немного. Болтать будет всякую ерунду, но ты на него не обращай внимания они все там в своём «ящике» странные!
Тараканов спрыгнул с подножки остановившегося трамвая. Посмотрев направо, быстро пересёк проезжую часть и ещё раз осмотрелся. Похоже, что идти надо по Косой линии вдоль мрачного высокого забора из старинного бордового кирпича с колючей проволокой поверху. И студент пошёл в поисках ворот или калитки вдоль бесконечного забора, то и дело шарахаясь от нагонявшей его собственной переломленной тени. Он шёл не менее двадцати минут, то выскакивая на мутные пятаки от подслеповатого фонаря, то проваливаясь обратно в промозглую мокрую тьму питерского ноября.
«Они все в своём ящике странные!» в его мозгу завис намёк на что-то необычное.
Жуткая тёмная пустота проулков и тупиков промзоны давила на психику одинокого прохожего и не добавляла оптимизма по поводу предстоящего ночного дежурства. Несколько неясных силуэтов, замаячивших ему навстречу, перешли на другую сторону улицы. Чужой страх почему-то не придавал смелости, и Тараканову отчаянно захотелось куда-нибудь прийти. Тут он увидел вывеску «НИИ» на массивных железных воротах с вырезанной в них по живому автогеном калиткой. Никакого другого текста на металлической табличке не было.
«Не обращай на них внимания!» напирали на и так уже пошатнувшееся сознание невезучего студента дурацкие фразы дежурного по районному ВОХРу.
Тараканов, поёживаясь от сырости и душевной неуверенности, осторожно нажал на кнопку звонка.
Ну, наконец-то припёрся! Где тебя носило? ничем другим не интересуясь, невысокий щуплый старик открыл калитку и впустил студента внутрь институтского двора.
Так ещё даже семи нет, попытался оправдаться студент.
В НИИ тоже давно никого нет. Я один тебя тут, блин, дожидаюсь, ворчал дневной сторож.
Под недовольное бормотание старика они пересекли довольно большой двор и остановились перед маленькой сторожкой, спрятавшейся под старым деревом. Кругом валялись давно опавшие и до сих пор не убранные листья. Вдруг подхваченные резким порывом ветра, они шуршали и, казалось, подозрительно перешептывались с качающимися кривыми тенями.
С-с-смотри-и-и, приш-ш-шёл!
Но-о-о-вень-ки-и-ий!
Щ-щ-щас мы ему пока-а-а-жем
Огромная ива раскачивалась и противно скрипела в такт ветру, размахивая своими длинными голыми ветками и повсюду отбрасывая многочисленные устрашающие тени. Они, словно костлявые руки, тянулись ко всему, что попадалось на их пути, обхватывая и съедая чужие тени.
Что замер?! Темноты боишься? вернул студента в реальность мрачноватый и неприветливый старик. Ты, главное, не ссы, а ночь пройдёт Как-нибудь.
В смысле, как-нибудь? поёжился Тараканов.
А тебе дежурный ничего не рассказывал, что ли? удивился сторож.
Ну, там начал мямлить парень, не зная, как тактично объяснить неизвестные ему странности «ящика».
«Не спеш-ш-ш-и-и-и Пус-с-с-ть с-с-сам узна-а-ает» дул в уши студенту сквозняк вместе с опавшими листьями.
«Да-да! Та-та-та!» стучали в оконное стекло чёрные тонкие ветки.
Да заходи уж быстрее тепло ж выдувает! прикрикнул старик на студента. Вот здесь стол, стул Телевизора нет.
Мне не нужно. Я буду к семинарам готовиться, мысль про бильярдную в голове Тараканова даже не вспыхнула.
Как знаешь. Вот топчанчик какой-никакой, а полежать можно Если к семинару не получится подготовиться.
? в глазах Тараканова замер немой вопрос: «То есть как не получится?»
Куда ж эта сука подевалась?
Дед всмотрелся в мутное окно, потом открыл входную дверь и посвистел в темноту.
Н-да! он был явно чем-то озадачен. Значит, ничего не говорили тебе?