В окошке сидела щуплая женщина, шустро накладывала в тарелки чебуреки, пробивала на старинной кассе чеки. К ней вытянулась довольно приличная очередь. Да-а уж, кризис, уже за дрянью толпятся
За ее острыми плечами двое поваров в заляпанных фартуках на железном столе раскатывали тесто. А еще один, чуть поодаль, размешивал ложкой в чане серый фарш. Это был он, мой обидчик! Не напрасно пришел.
Купил я пару чебуреков, стакан компота, встал за стойку у окна. Надкусил. Хм, а что, вид, конечно, отвратный, но на вкус вполне даже. Надкусил второй и незаметно засунул внутрь бычок. Через минуту расковырял вилкой, сунул под нос деду с моржовыми усами.
Вот, глядите, чем нас здесь кормят!
Дед поправил очки, вытер рукавом вспотевший нос:
С них, буржуев, станется, их всех надо на Магадан.
Сказал и спокойно продолжил жевать.
Тогда я обратился к женщине с двумя детьми. И не ошибся, она подняла скандал. Прибежал сам Окурок с поварешкой.
Что, где?
И как вам не совестно, говорю, людей за скотов держать, бычками сигаретными кормить!
Лысый вгляделся в мое лицо, прищурился. Узнает?
Но ждать его реакции не стал, принялся снимать на смартфон «чебуречное безобразие». Тоже самое стала делать и дама с детьми.
Выложим в сеть и кранты вашему заведению, пообещал я Окурку.
Он поморщился, будто объелся своих серых чебуреков, кивнул головой в сторону разделочной.
Пойдем, потолкуем.
Вообще-то беседа с глазу на глаз в мои планы не входила. Дело сделано, мамаша точно кляузу в Роспотребнадзор накатает. Не весть как, но все же буду отомщен. Да, я поступил нечестно, но как говорил Жеглов преступник должен сидеть в тюрьме, а каким образом я его туда упрячу не имеет значения. Окурку, конечно, тюрьма не грозит, но проучить следует.
Деваться было некуда, пошел за чебуречником. Он завел меня в тесную комнатенку, заваленную немытыми кастрюлями, уставился резкими, пряного посола глазами.
Что, деньгу по легкому срубить решил, фильмов голливудских насмотрелся? Так тут не Америка, тут лохов нет. Ладно, я сегодня добрый. Гони пятерку и разойдемся.
Такого поворота событий я не ожидал.
Не понял, выдавил я из себя единственную фразу.
А чего понимать? Пять косарей за нанесенный моральный ущерб, это еще дешево. Или ментов вызывать не буду, своими силами обойдемся.
В дверях появились два страшных азиата. В руках они держали огромные разделочные тесаки.
Забыл, что на дворе 21 век? В зале видеокамера, которая наверняка засняла как ты, подставщик, в чебурек бычок засовывал.
Я похолодел. Действительно, теперь камеры даже в туалетах, как же я мог так проколоться!
Мозги мои задымились. Ситуация. Думай, думай И вдруг осенило. Камера, говоришь? Ну-ну.
Ты, Леша, правильно про технологический прогресс вспомнил, говорю я как можно увереннее и зло. Напротив твоего дома, с балкона которого ты вчера, скотина, помидорками и окурками бросался, тоже стоят видеокамеры. Так вот, они зафиксировали, как ты, Леша, попал спелым турецким овощем в проходящего мимо депутата Государственной думы. И нанес ему материальный ущерб в виде испорченных брюк. Знаешь сколько они стоят? Всего твоего хлева на одну штанину не хватит. Не говоря уж о моральной травме. Я его представитель. Шуму он поднимать не захотел, прислал меня уладить дело по-тихому. Гони сотню и разойдемся.
В селедочные глаза Окурка, казалось, добавили уксуса, они обесцветились еще больше. Лешу явно озадачило, что я назвал его по имени. Он опустился на стул.
Врешь.
Швырялся помидорками?
Ну-у
Свидетели есть. Бабки из подъезда подтвердят, что ты по пьяни каждый раз чудеса творишь. Да еще публично вольнодумствуешь. Короче, деньги на бочку или поедешь на Крайний Север чебуреки жарить.
Я не хотел, вжал в плечи Огоньков красную от напряжения голову. От нее, кажется, можно было прикуривать. Но у меня сейчас нет на кассе столько.
Ладно, говорю, гони сколько набрал. И бумагу напишешь, что больше с дурных глаз паскудствовать не будешь. Еще один прокол и Кстати, что ты там про правительство обычно во дворе кричишь? Слова бы переписать.
Это окончательно добило Окурка. Он произнес «А что они в самом деле» и побежал к кассе. Вернулся с пачкой купюр.
Тридцать семь, сказал он.
Но я, как человек порядочный, конечно, не собирался брать лишнего. Сколько я отдал за испорченные брюки и пиджак? Вот шесть с половиной и возьму. Ну и за моральный ущерб тысячу. Будет с него, ведь про правительство-то он правильно кричит, от Окурка экономике гораздо больше пользы.