— Такого рода заключение может повести меня, вашего руководителя, то есть офицера, отвечающего заоперацию , по ложному следу... Хозяином комнаты может быть не только юрист, но и бизнесмен, государственный деятель, военачальник, священник... Да, да, именно так, ибо прихожане идут в церковь за советом не только духовным, но и мирским... Профессиональный преступник высокого уровня, глава какого-либо подпольного синдиката, каждый свой шаг соотносит с буквой закона, чтобы — в случае неудачи и провала —взять на себя более легкую статью кодекса... Так что на первой стадии работы разведчику следует отказаться от всех собственных мнений... Только констатация фактов, скрупулезно точная, близкая к фотографической... Опишите мне, например, тогочерного , который расстрелял вашего несчастного доктора... Опишите так, чтобы я мог узнать его, когда встречу на улице... Сможете?
— Я его все время перед собой вижу... Попробую... Высокий, очень крепкий, но цвет лица землистый, как у человека, страдающего желудочным недомоганием...
— Простите, что перебиваю, Джек... Бои проходили неподалеку от того места, где был ваш госпиталь?
— Совсем рядом бомбили...
— И много зданий горело?
— Да, кругом чад...
— Вот видите... Вы настаиваете, что объект... что этотчерный страдал желудочным недомоганием, цвет лица землистый, говорите вы, ну я и буду искать такого, а это на самом деле была копоть от пожарищ, въелась в кожу, лицо поэтому сделалось размыто-грязным, желтоватым... А после войны этот черный садист хорошенько помылся в ванной, и цвет лица у него ныне бело-розовый, отменно здоровый... Ну, дальше, пожалуйста...
— Вообще-то вы здорово все сечете, — улыбнулся Джек Эр. — Я не люблю, когда меня зазря тычут носом, но вы дельно все замечаете, вроде этого... Ну, как его... У нас Пинкертон, а у англичан... Рядом с ним еще вечно малахольный доктор трется...
— Шерлок Холмс?
— Точно, он! Так продолжить? — Джеку явно понравилось то, к чему его так мягко подвинул чиновник.
— Конечно, я весь внимание.
— У него глаза были, у тогочерного , какие-то водянистые, блекло-голубые, нос вздернутый, на подбородке — ямочка... Вообще, такие ямочки бывают у добрых людей, которые часто смеются, а тот не смеялся, насупленный был все время, словно дрова колол... Так, что же еще... Лоб у него гладкий, выпуклый, без единой морщинки... Ух, скотина, — лицо Эра вдруг сморщилось, как от боли, — попался бы он мне сейчас! Ну, я бы показал ему! Криком бы изошел!
...Вернувшись домой, Джек Эр поужинал с матерью (миссис Патрисиа очень сдала после того, как ей сообщили, что мальчик погиб, поседела за месяц, хотя ей еще не было и сорока, родила его рано, в девятнадцать, души не чаяла, — мальчик был замечательным сыном, очень заботливым, золотые руки, все умел мастерить на ферме, хотя труд этот не любил, — мечтатель, его тянуло в город), поискал по шкале приемника интересные передачи, бейсбол уже кончился, транслировала Си-би-эс из Детройта; радиоспектакль о борьбе ФБР против мафии будет только в восемь, когда соберутся у очага все члены семьи, чтобы слушать сообща, ждать еще двадцать минут; внезапно рассмеялся чему-то и сказал:
— Ма, ну-ка опиши мне нашу кухню... Только сначала закрой глаза.
— Зачем? Как я могу описать кухню с закрытыми глазами?
— В том-то и секрет. Ну, пожалуйста, попробуй, ма, я очень тебя прошу!
— Ну, хорошо, милый, — миссис Эр закрыла глаза. — Газовая плита около стены, стол, который купил еще твой папа, дубовый, на восемь человек, он ведь мечтал, что у тебя будет сестра, он очень хотел девочку... Все отцы почему-то хотят девочек, странно, почему?
— Это они просто не хотят огорчать любимых женщин, я, например, если женюсь, обязательно закажу себе сына.
Миссис Эр рассмеялась, поцеловала его в лоб:
— Какой ты у меня еще маленький...