Мысль о том, что он так опростоволосился, напился до того, что позволил себя опустить, и теперь теперь он опозорен, что он уже не мужик, а педик из той, яростно нанавидимой им касты голубых!
Ему вспомнилась чья-то мужская рожа на какой-то квартире, ухмыляющаяся, наглая, и он почти вскричал от ярости.
Ты чего там, милый? услышал он голос жены, и она постучала в дверь. Что-нибудь случилось?
Ничего, все нормально, просто обжегся горячей водой, с усилием выговорил в ответ Жмакин.
«Кто бы это мог быть? Ну, в борделе же вроде бы мужиков не было все думал он. Господи, все перепутались в башке! Кажется мы еще где-то были, кажется, не в одной квартире А вот где были, не помню, убей, не помню!.. А может, это девки в борделе надо мной поиздевались оттого, что я раньше времени выпал из обоймы?Господи, эти пьянки, будь они прокляты!»
Мысли одна другой хуже и беспощаднее жалили и терзали душу прораба, сверлили мозг незадачливого гуляки.
«А может, это друзья, Авдеев с Васькиным так пошутили? еще более мрачная мысль пришла ему в голову. А что? Напились, сволочи, и решили пошутить. Им же море по колено, этим раздолбаям, им спьяну, что баба, что мужик все едино!»
Мрачный, шатающийся, точно пьяный еще более вчерашнего, вывалился Жмакин из ванной, в которой провел не менее получаса. Ничего не видя вокруг, одержимый одной только ужасной мыслью о случившемся, Жмакин уселся на кухне и уставился в одну точку.
Завтракать будешь? улыбаясь, спросила Маринка.
Жмакин отрицательно помотал головой.
Даже кофе не будешь?
Кофе, пожалуй, налей
Жена налила кипятку, поставила перед ним чашку, пододвинула кофейницу и сахарницу.
Жмакин, все так же, не видя ничего перед собой, сыпанул одну, затем вторую, третью полные ложки кофе, просыпал мимо чашки четвертую, пока его не остановила жена:
Да ты что, Андрюш? Мимо же сыплешь И куда тебе столько? С похмелья сердце ведь остановится И что это с тобой? Что ты с утра такой мрачный? Вроде веселым проснулся
Жмакин пожевал губами, молча глядя в чашку, и ничего не ответил.
Неприятности на работе, да? допытывалась благоверная.
Угу, пробурчал он. Одни только неприятности
Премию, наверное, не дали, да? Дом, что ли, вовремя не сдали?
Жмакин поднял голову и посмотрел на жену, прямо ей в глаза. Знает ли она что-нибудь о премии?
Но женщина спокойно выдержала его взгляд. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Как ни в чем не бывало пила она беспечно кофе, и Жмакин успокоился.
Да нет, премию еще не распределяли, вяло ответил он. Просто несчастный случай, задавило одного чудика, ну этих, из провинции Ну, скандал, само собой без премии останемся точно, а то еще могут фирму лицензии лишить Придется новую работу искать.
А-а, вот оно что! На твоем участке, что ли?
В том-то и дело, все так вяло ответил Жмакин.
Наступило молчание. Супруги пили кофе.
Что ты ничего не расскажешь мне про бильярд? Как вчера ты поиграл в него с друзьями? беспечным тоном поинтересовалась благоверная.
Нету у меня никаких друзей! вдруг рявкнул Жмакин и стукнул кулаком по столу.
Ты чего это, Андрюш? Что это с тобой?
Пошли все эти друзья к чертовой матери! Нету у меня больше друзей, и не напоминай мне о них! Были и вышли все!
И Жмакин, поднявшись, вышел из кухни, сильно хлопнув дверью, вымещая на двери свою досаду и горькие, мрачные мысли. В зале он завалился на диван, заложил руки за голову и стал думать свою горькую, мрачную думу.
В зал заглянула жена, спросила тихим голоском:
В заопарк с дочерью пойдешь?
Не знаю, может, пойду, а может, и не пойду, сердито отозвался Жмакин. Со школы придет видно будет
Маринка, улыбаясь и внутренне ликуя, торжествуя свою победу, напевая веселый мотивчик, мыла чашки в раковине
Прошло три месяца. Жмакин уже не шлялся по борделям и не пропивал премии с гулящими девками. И, вдобавок ко всему, отрезал от себя прежних дружков Васькина и Авдеева. Точно их и не было в его жизни. Каждую пятницу он брал бутылку водки себе и бутылку шампанского Маринке, и они отмечали «святой мужской день» вдвоем, сидя на кухне или в зале за ужином.
Надолго ли перестал кто его знает!
Пригрели!
Бобков Аркадий Михайлович, среди своих заводчан просто Аркашка, женский баловень, работавший электриком в женском коллективе электроцеха, черноволосый, кудрявый, смазливый малый тридцати шести лет, отправился к себе на металлургический комбинат в ночную смену. Но в ночную смену это для жены, а на деле он взял отгул и явился ко двору, где жила его постоянная любовница, крановщица прокатного цеха Нинка Прокудина, о свидании с которой он предварительно договорился. Было уже одиннадцать часов вечера, немногим позже того времени, когда он обычно являлся к своей любовнице, если ее муж Григорий, кузнец того же, металлургического комбината, отбывал на работу в ночную смену.